то ли мы выполняем роль того Другого, того Собеседника (как писал А.А. Ухтомский), который помогает человеку без очерченного психического расстройства, но с личностным кризисом, найти самого себя. Это разные вещи, хотя, казалось бы, речь идет об одной и той же психотерапевтической помощи.
Сам психотерапевт тут меняется: в одном случае он является, прежде всего, психиатром с дополнительной специализацией по психотерапии, в другом – собственно врачом-психотерапевтом, в третьем – человеком, обладающим, кроме прочего, психотерапевтическими знаниями. Для неспециалиста эти различия вряд ли вполне очевидны, но, на самом деле, это существенно, потому что речь идет о разных способах думать в отношении пациента (клиента): одно дело, если мы «видим» в человеке душевнобольного, другое – нормального человека с функциональным психическим расстройством, с «психологической проблемой» и третье – человека, переживающего внутренние изменения, совершенствующегося, а вовсе не болеющего.
Но даже в этой, казалось бы, такой нехитрой дефиниции все отнюдь не так просто, как может показаться стороннему наблюдателю. Ведь, в любом случае, в психотерапевте есть и психиатр, и собственно психотерапевт, и непосредственно человек, а в его пациенте (клиенте) есть и пациент (клиент), и определенное «психическое состояние», и собственно человек. То есть, отношения врача и его пациента (клиента) в принципе куда сложнее, нежели простое ролевое взаимодействие. Особенно, кстати сказать, это существенно для России, где нет еще социальной «привычки» к психотерапии, и специалиста рассматривают, прежде всего, с точки зрения его личностных и человеческих качеств, а вовсе не как профессионала, специалиста. Прибегая к помощи кардиохирурга, мы, конечно, и от него ждем, что он окажется «хорошим человеком». Но если нам придется выбирать между «хорошим кардиохирургом», но «вздорным человеком», с одной стороны, и «плохим кардиохирургом», но «хорошим человеком» – с другой, мы, скорее всего, выберем первого. В отношении психотерапевта эта логика уже не работает.
Иными словами, быть «хорошим психотерапевтом» (то есть, обладать определенным набором знаний и навыков, талантом) психотерапевту недостаточно. Более того, без соответствующих личностных, человеческих качеств психотерапевт вряд ли сможет осуществить свою лечебную функцию. Как хирург должен предстать перед своим больным на операционном столе в стерильном халате, бахилах, маске, шапочке, с обработанными в специальном растворе руками в одноразовых перчатках, так и психотерапевт должен быть для своего пациента (клиента), прежде всего, хорошим человеком, лишенным собственных психологических проблем, способным к сопереживанию, состраданию, эмоциональному участию и так далее. По сути, это уже часть работы, а особые отношения доверия, участия, заинтересованности и так далее, которые выстраиваются между психотерапевтом и его пациентом (клиентом), – это непременное условие эффективной психотерапии.
Таким
