ских сказках Гофмана. – О детских книгах на русском языке и «Детских сказках дедушки Иринея»{1}.
Самые, по-видимому, простые и обыкновенные предметы часто бывают, в своей сущности, самыми важными и великими. Все говорят, например, о важном влиянии воспитания на судьбу человека, на его отношения к государству, к семейству, к ближним и к самому себе; но многие ли понимают то, что говорят? Слово еще не есть дело; всякая истина, как бы ни была она несомненна, но если не осуществляется в делах и поступках произносящих ее – она есть только слово, пустой звук, – та же ложь. Посмотрите внимательнее на отношения родителей к детям, детей к родителям, словом, посмотрите внимательнее на воспитание – и у вас сердце обольется кровью. Ребенок ест что ни попало и сколько хочет: что нужды! говорят нежные родители: ведь он еще дитя! Ребенок мучит собаку или колотит дворового мальчишку: что нужды! восклицают заботливые родители: ведь он еще дитя! Дети ссорятся, кричат между собою, и если их крик, брань и слезы не мешают папеньке и маменьке соснуть после обеда или поговорить с гостями, – что нужды – ведь они дети, пусть себе ссорятся и кричат: вырастут велики, не будут ссориться и кричать! Перебранившись, а иногда и передравшись друг с другом, дети прибегают к отцу и матери с жалобою друг на друга – и! помилуйте! стоит ли разбирать детские ссоры! Если вы строги, дайте всем по щелчку или пересеките всех розгами, чтоб никому не было завидно; если вы добры к детям или воспитываете их на благородную ногу, – дайте им игрушек или сластей, да, перецеловав их, вышлите от себя, чтобы они опять пошли браниться и драться. Ребенок не учится, не хочет и слышать, чтоб взять в руки книгу: что за нужда, ведь он еще дитя – подрастет, будет поумнее, так станет и учиться! Ребенок хватается за всякую книгу, какая ему ни попадется, хотя бы то была анатомия с картинками или Аретин с гравюрами:{2} что за нужда – ведь он еще дитя! благо, что охота к книгам есть – пусть лучше навыкает читать, чем резвиться! Учитель говорит отцу, что грамматика, которую он купил для сына, не годится, что она или уж устарела, или бестолкова, бессмысленна, что ее не понимает сам автор, не знающий ни духа, ни характера языка: это еще что за новости! восклицает опытный и благоразумный родитель: ведь он дитя – для него всякая книга годится, а за эту я заплатил деньгами, стало быть, хороша!.. А между тем заговорите с «дражайшими родителями» о детях и воспитании: сколько общих фраз, сколько ходячих истин наговорят или нарезонерствуют они вам! «Ах, дети! да! как тяжко иметь детей! сколько забот! надо вырастить да и воспитать! Мы ничего не щадим для воспитания своих детей! Из последних сил бьемся! Я отдал своих в училище, покупаю книги – тьма расходов! А мы для своих приискали мадам (или мамзель – провинциальные названия гувернанты!), чтоб они и по-французски знали и на фортопьянах играли!» В добрый час, дражайшие родители!..
Но это еще только одна сторона воспитания, или того, что так ложно называют воспитанием. Это еще только воспитание, как обыкновенно говорится, на волю божию, а в самом-то деле на волю случая, – воспитание природное, воспитание не в переносном, а в этимологическом значении этого слова, то есть воскормливание, – воспитание простонародное, мещанское. Есть еще воспитание попечительное, деликатное, строгое, благородное. В нем на все обращено внимание, ни одна сторона не забыта. При этом воспитании дитя ест и вовремя и в меру, перед обедом непременно ходит гулять с гувернером или гувернантой, умеренно резвится, занимается гимнастическими упражнениями на красивых вешалках, столбах, перекладинах, по часам учится, в определенную пору встает и ложится. Физическое воспитание в гармонии с нравственным: развитию здоровья и крепости тела соответствует развитие умственных способностей и приобретение познаний. А форма – о, это самое изящество! При опрятности царствует простота и неизысканность, соединенные с благородством, достоинством, хорошим вкусом и хорошим тоном. И это отражается во всем: и в одежде и в манерах. Одно то чего стоит, что дитя умеет уже скрывать свои чувства, не хвататься жадно за то, чего жадно желает, не обнаруживать удивления и радости к тому, что возбуждает в нем удивление и радость, словом – приличию и тону жертвовать всеми своими чувствами, даже самыми святыми, самыми человеческими!.. Короче: даже китайские мандарины, эти высокие идеалы и образцы природы, искаженной и умершей от искусственности, даже китайские мандарины ничто пред этими милыми, благовоспитанными детьми… И если жизнь человеческая есть театральная сцена или салон, и если казаться есть цель человеческой жизни, то в этом образе воспитания мы нашли норму воспитания{3}. В самом деле, что может быть прекраснее и очаровательнее, например, светской девушки? – Она скорее согласится тысячу раз умереть, нежели один раз в жизни, в глазах света, показаться смешною, то есть прийти в восторг от создания искусства, от созерцания явлений природы или от рассказа о высоком подвиге и всего, от чего плачут и чем восхищаются люди дурного тона{4}. Она столько же развязна и свободна, сколько и грациозна; ничему не удивляясь, она ничего не испугается и ни от чего не придет в смущение. В ней всегда такое спокойствие, такая ровнота духа, все так соразмерно и прилично… А сколько
Под псевдонимом Ириней Модестович Гомозейка нередко публиковал свои произведения В. Ф. Одоевский, писатель, ученый, музыковед. По энциклопедичности познаний он был человеком уникальным (о нем см.: П. Н. Сакулин. Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский, т. I, ч. I–II. М., 1913; Ю. В. Манн. Русская философская эстетика (1820–1830-е годы). М., 1969, с. 104–108). Одоевский являлся автором многих сказок и повестей для детей, печатавшихся – от имени дедушки Иринея – и в периодике, и отдельными книжками. Однако издание 1840 г., о котором идет речь, в свет так и не вышло. Через некоторое время «Отечественные записки» (1841, т. XV, № 3, с. 25) извинились перед читателями за свою ошибку: произошла она потому, что автор, заметив, – очевидно, в сигнальном экземпляре – «тьму тем опечаток», приостановил издание книги на последней стадии. Однако в этот момент «Детские сказки» Одоевского уже числились в списке вышедших книг.
Перу Одоевского принадлежат также работы, посвященные теории и практике воспитания (см.: В. Ф. Одоевский. Избранные педагогические сочинения. М., 1955; о новаторском характере разработок Одоевского см. во вступительной статье и примечаниях проф. В. Я. Струминского к данному изданию).
Сатирические «Рассуждения» П. Аретино (1534, 1536, 1539), обличающие женские привычки и придворные нравы, содержат немало шокирующих эпизодов. На русском языке произведения Аретино отдельным изданием к 1840 г. не выходили; можно предположить знакомство критика с книгой: Do Pierre Aretin. Notice sur sa fortune, sur les moyons qui la lui ont produree, et sur l'emploi qu il en a fait, par Gabriel Peignot. Paris – Dijon, 1836.
Об ориентации культурного поведения людей начала XIX в. на театр и театральность см.: Ю. М. Лотман. Статьи по типологии культуры, вып. 2. Тарту, 1973, с. 42–89.
Можно предположить, что, характеризуя светскую девушку, критик использовал соответствующие описания в повестях А. Марлинского. Ольга, героиня повести «Испытание», на взгляд автора, представляет собой редчайшее исключение из круга светских дам: «Она не могла понять, для чего бы ей стыдиться слез умиления при рассказе о великодушном поступке или румянца негодования, слыша о низостях людских…» (А. А. Бестужев-Марлинский. Повести и рассказы. М., «Советская Россия», 1976, с. 116).
