можно, но скорее не хотели знать.
Видели в ней светскую красавицу, обученную лишь танцам и флирту, к тому же напрочь отсекая ее последующую после Пушкина жизнь и образ. Зато те, кто хорошо знал Наталью Николаевну настоящую, а не придуманную ненавистниками, – Жуковский, Карамзины, Вяземский, Нащокин и другие – относились к ней прекрасно. Показательно знакомство Натальи Николаевны с Лермонтовым, сначала предубежденным из-за ее красоты, а потом очарованным душой, душой, заметьте, а не внешностью…
Она не была ни глупой, ни фальшивой. Именно потому, а не за одну красоту лица полюбил ее ГЕНИЙ. Вспомните: «… а душу твою я люблю еще сильнее…» Значит, была душа?
И ум был, разве мог Пушкин дурочке написать: «…черт догадал меня родиться в России с душою и талантом!»? Или жаловаться в письме: «… очищать русскую литературу есть чистить нужники и зависеть от полиции…»? Или присылать светской пустышке пакет с материалами для «Современника» и заданием относительно цензурного комитета? А как же тогда с утверждением, что она-де пушкинских строк не читала?
Наталья Николаевна слыла лучшей в Петербурге… шахматисткой. И образование имела хотя и домашнее, но весьма разностороннее, многочисленным поклонникам – студентам Московского университета, сокурсникам ее брата Дмитрия – было интересно общаться с барышней Гончаровой. Студенты невеликие ценители бального флирта, умения танцевать и прелестных глазок, им умненьких подавай.
Сейчас известны детские учебные тетради Таши Гончаровой. Записи в них свидетельствуют о серьезных размышлениях и знаниях, которыми едва ли обладают современные барышни ее возраста. Не была Наталья Николаевна пустышкой. И бездушной красавицей тоже не была. А бед и горестей на ее долю выпало столько, сколько едва ли выносил кто другой, причем выпало, начиная с детства и до самых последних дней жизни.
Удивительная красота явилась едва ли не наказанием, хотя сама Наталья Николаевна считала ее подарком господа, всю жизнь стараясь соответствовать такому подарку внутренне.
Не верите? Почитайте… Только без предубеждения и отложив в сторону акварель Александра Брюллова. Лучше вообще забудьте про него, Мадонна ПОЭТА была не такой, совсем не такой…
А еще здесь одна из версий причин, вернее, поводов последней дуэли поэта. Может, мы столько лет не там ищем и французы правы: «ищите женщину»? И не та женщина виновата в гибели Гения, которую обвинили и заклеймили в веках?
И все же, почему Ахматова и Цветаева так ненавидели жену Пушкина?
Мне кажется, из-за понимания, что выбирай ПОЭТ между ними и ею, снова предпочел бы свою МАДОННУ, даже зная, что погибнет.
НАТАША ГОНЧАРОВА
– Таша, забудь его.
– Как можно? Как можно забыть Пушкина?
– Ташенька, он вовсю ухаживает за Ушаковой. Все вокруг говорят, что вот-вот женится.
Азя понимала, что это жестоко, но кто, как не сестра, скажет Таше правду?
У той на глазах выступили слезы, только по привычке сдержалась.
– Женится…
– Да, Катрин Ушакова уверена твердо, Пушкин, говорят, весь альбом им исписал, по три раза на дню на Средней Пресне в их доме бывает! Да я и сама видела вчера: он туда ехал как раз мимо наших окон.
– Откуда это видно?
– Из залы, я за фортепиано сидела, а он мимо окон ехал, повернулся, посмотрел, смеясь… Экий насмешник!
– Из залы? А в котором часу?
– Не смей! Это будет неприлично. – Сестра уже догадалась, почему спросила Таша. Тоже захотелось хоть глазком глянуть на Пушкина, когда ехать будет.
Но на следующий день вместо Александры в урочный час за роялем сидела Таша, пальцы бегали по клавишам, а голова повернута в сторону окна. У самого окна, прячась за занавеской, стояла верная Азя и подглядывала, чтобы дать знак.
Наконец раздался ее шепот:
– Едет!
Наташа живо отвернулась, щеки заполыхали, пальцы забегали по клавишам чуть резвее нужного темпа. По знаку сестры Александры: «Смотрит!» она повернула голову и действительно увидела Пушкина, приподнимающего шляпу в качестве приветствия. Не удержавшись, девушка улыбнулась, сначала чуть-чуть, а потом от души, и тут же смущенно отвернулась. Хорошо, что маменька не видит, не то было бы им обеим на орехи, разве можно вот так глазеть на чужого мужчину и улыбаться ему?! Ну и что, что известный поэт, тем более нельзя. К тому же он почти жених Ушаковой.
Дверь открылась, и в комнату вошла старшая из сестер Екатерина. Азя почти отскочила от окна, а Таша сбилась.
– Ты чего частишь, нужно куда медленней. – Сестра недоуменно посмотрела на одну, потом на другую, на окно:
– Кого
