сказал Гена.
– Ген, нам надо разобраться, – сказал Бравик. – Словом, я только что был у Шевелева…
– Прости, сейчас говорить не могу. Перезвоню.
Он положил телефон в карман.
– Ну вот, короче, – торопливо сказал Тищенко. – Вова мне написал: дескать, рад, что ты объявился, обязательно увидимся, оставь телефон. – Он порылся в карманах, нашел визитку, протянул Гене. – Вот мои телефоны, созвонимся на неделе, спокойно посидим. Ты ко мне приедешь, или я к тебе… Все, я побежал, меня ребенок ждет.
Он потрепал Гену за плечо и скорым шагом пошел к машине.
– Погоди… – сдавлено сказал Гена.
– Что? – Тищенко обернулся. – Извини, Лизка ждет… Что?
– Так ты ему не звонил с того понедельника? Он в прошлый понедельник тебе написал – а ты ему потом не звонил?
– Не в прошлый – в этот. Я ж тебе говорю: в ту пятницу я ему написал и уехал в Ригу. Вернулся – а от него письмо. Давай, Ген, до встречи.
Он сел в машину и захлопнул дверь.
День третий
Бравик подошел к Гениному дому, взялся за ручку подъезда, и тут его окликнули:
– Бравик!
Из «опеля» вышел Худой.
– Привет, – сказал он.
– Здравствуй.
Они пожали руки.
– Взял ноутбук?
– Вот. – Бравик приподнял портфель. – Попросил у Ольги разрешения подержать его несколько дней.
– Хорошо. Пойдем.
Гена открыл дверь, едва Бравик прикоснулся к кнопке звонка.
– Привет, – сказал он. – Проходите, берите тапки.
– Здорово, мужики, – сказал Никон, выйдя из комнаты.
– Пошли на кухню, – сказал Гена. – Кто чай, кто ко фе?
Бравик надел войлочные тапочки, поднял голову и увидел торчащий из стены шуруп. Тонкий черный саморез. На стене прихожей висело несколько застекленных фотографий: Гена с Мариной и Васеном возле Сакре Кер, Гена с Мариной на крыше Исаакия, Гена с Никоном и Бравиком на даче у Никона. На маленьком саморезе прежде висела еще одна фотография.
Они прошли на кухню, сели, Худой закурил. Гена включил шумный чайник, стал нарезать «Любительскую».
– Кто-нибудь знает, как Ольга? – спросил он через плечо.
– Я вчера с ней виделся, – сказал Бравик. – Все хорошо.
– И я вчера. – Никон закурил. – Вечером. С машиной разбирались.
– С подвеской что-то, да? – спросил Гена и достал из стенного шкафа батон.
– «С подвеской»… Нахватались, блин, умных слов: «подвеска», «суппорт»…
Гена взял нож и сказал:
– Она жаловалась, что после ста бьет в руль. Балансировку надо сделать.
– Там правый рулевой наконечник разбит к чертям, – сказал Никон. – Я ей говорю: ты вообще когда последний раз делала диагностику ходовой?
– Как писал Марк Твен: «С тем же успехом он мог спросить мнение моей
