в государственный суд, иначе подвергался херему (религиозному проклятию и отчуждению от общины). «Демократические принципы, лежавшие в основе кагала, были рано попраны олигархией…», однако пишет либеральный историк Ю. И. Гессен. – «Кагал нередко становился даже поперёк пути народного развития». «Простолюдины не имели фактически доступа в органы общественного самоуправления. Кагальные старшины и раввины, ревниво оберегая свою власть… держали народную массу вдали от себя». «Раввин, пользуясь самостоятельностью при разрешении религиозных вопросов, находился в прочих делах в зависимости от кагала, бравшего его на службу». С другой стороны, «без подписи раввина кагальные постановления не имели силы». – «Кагалы, не пользуясь авторитетом в народе, поддерживали своё господство благодаря именно содействию правительства»[96].
К концу XVII и в XVIII веке вся Польша раздиралась внутренними неурядицами, разрушалась хозяйственная жизнь и усилялось ничем не ограниченное своеволие магнатов. «Во время продолжительной, двухвековой агонии Польши… еврейство обнищало, морально опустилось и, застыв в средневековом обличье, далеко отстало от Европы»[97]. Г. Грец пишет об этом так: «Ни в какое время не представляли евреи столь печального зрелища, как в период от конца Семнадцатого до середины Восемнадцатого веков, как будто это было задумано, чтоб их подъём из нижайших глубин выглядел как чудо. В трагическом течении столетий бывшие учителя Европы были унижены до детского состояния или, ещё хуже, старческого слабоумия»[98].
«В 16 веке духовное главенство над еврейским миром сосредоточивается в немецко-польском еврействе… Чтобы предотвратить возможность растворения еврейского народа среди окружающего населения, духовные руководители издавна вводили установления с целью изолировать народ от тесного общения с соседями. Пользуясь авторитетом Талмуда… раввины опутали общественную жизнь и частный быт еврея сложной сетью предписаний религиозно-обрядового характера, которые… препятствовали сближению с иноверцами». Реальные и духовные потребности «приносились в жертву устаревшим формам народного быта», «слепое исполнение обрядности превратилось для народа как бы в цель существования еврейства… Раввинизм, застывший в безжизненной форме, продолжал держать скованными и мысль, и волю народа»[99].
Более чем двухтысячелетнее сохранение еврейского народа в рассеянии вызывает изумление и уважение. Но если присмотреться: в какие-то периоды, вот в польско-русский с XVI века и даже до середины XIX, это единство достигалось давящими методами кагалов, и уж не знаешь, надо ли эти методы уважать за то одно, что они вытекали из религиозной традиции. Во всяком случае, нам, русским, – даже малую долю такого изоляционизма ставят в отвратительную вину.
При переходе еврейства под власть российского государства вся эта
