тихий перезвон. На самом деле Чизизи напугала вовсе не Клео. Это…
– Он уже здесь! – крикнула Хасина, увидев силуэт босса на мониторе камеры наблюдения у настоящей двери.
– Скорее! – рявкнула Клео.
Хасина решительно прижала свой край плаката к колонне с видом «а ну давай клейся быстро, а то я тебя сейчас!..» и взглянула на мужа, побуждая того последовать ее примеру. Но было поздно.
– Сэр!
Смуглые щеки Хасины приобрели оттенок спелых слив. Она поспешно сошла с золотого подлокотника трона и смахнула пылинки, которые там могли оставить ее сандалии-«гладиаторы». Не сказав более ни слова, они с Бебом удалились на кухню. Несколько секунд спустя из встроенных динамиков зазвучали высокие голоса. «Sharkiat», используя перекрывающий несколько октав голос Мэрайи Кэри и звуковую дорожку из «Элвин и бурундуки», сотрясал дворец своим «Ya Helilah Ya Helilah».
– Папочка! – взвизгнула Клео; голос ее был и хрустящим, и мягким одновременно, как подтаявшие «M&M». – С возвращением! Как ты съездил? Тебе нравится мой плакат? Я сама его сделала!
Она с гордостью встала между колоннами, ожидая отцовской реакции. Хотя ей уже перевалило за пятнадцать (спасибо мумификации!), она все еще жаждала отцовского одобрения. А иногда его было добиться труднее, чем накрасить ресницы во время песчаной бури.
Но не сегодняшним вечером. Сегодня Рам обошел своего писца Ману и направился прямо к дочери, раскинув руки так, чтобы сразу ясно было, как сильно он ее любит.
– Сэр! – окликнул его Ману. Из-под ровного тона прорезались нотки беспокойства. – Ваше пальто!
– Царевна! – воскликнул Рам, притягивая Клео к наквозь промокшему черному тренчу и крепко обнимая. Проливной дождь не сумел смыть с него затхлых запахов международного рейса и езды в насквозь прокуренном «Бентли» с личным шофером, равно как и тяжелого мускусного запаха его кожи. Впрочем, Клео не возражала. Даже если бы он пах, как кошачий лоток с недельными экскрементами, она и тогда не перестала бы его обнимать.
Взяв ее за плечи, отец немного отстранился и внимательно оглядел Клео. Это чрезмерное внимание заставило Клео поежиться.
Что случилось – ее платье-футляр от «Herve Leger» чересчур облегающее? Фиолетовые стрелки на глазах слишком тонкие? Блестящая тушь на глазах слишком яркая? Коричневые звездочки, нарисованные хной на скулах, слишком маленькие?
Клео нервно хихикнула.
– Что такое?
– У тебя все нормально?
Отец вздохнул, распространив вокруг себя аромат табака. Взгляд его темных миндалевидных глаз был каким-то незнакомым. Ласковым. Внимательным. Даже, быть может, испуганным. У большинства людей это воспринималось бы как тревога. Но ее отцу это было совершенно чуждо. Как будто во время своих археологических раскопок он эксгумировал какое-то погребенное чувство.
Клео улыбнулась отцу.
– Конечно, у меня все нормально. А что
