присутствии, Мэри начала долгий импровизированный танец тай-чи, выкручивая руки, как прошлым утром, но с большей грацией уверенностью плавностью. Она представляла себя озером рекой дождем над городом. Она нашла свой центр зависла там на миг и открыла глаза.
– Обед? – спросил Эрнест. На трех широких плоских экранах за его клавиатурой красовались страшные лица вытянутые угловатые едва ли человеческие следившие за ними глазами горящими словно ледяные угли. Их контуры были очерчены неоном, а сами они выполнены детской пастельно-песчаной темперой. У одного из них, судя по носу, был череп животного, кошки или собаки.
– Пугающе, – прокомментировала она.
– Пришельцы, – сказал он с гордостью. – Позаимствовал кое-что из голограффити в нашем районе.
Э Хасида специализировался на инопланетянах. Наполовину японец, наполовину спанглиш, он легко переходил от ярких основных красок майя и мексиканских мотивов к спокойным приземленным пастельным тонам старой Японии; от пейзажей к трансформированному поп-арту. Его работы пугали и приводили в восторг. Мэри была бы рада Эрнесту и без его таланта; с ним он идеально дополнял ее, подрывающая основы тревожащая просвещенность против ее прагматичности склонности управлять невозмутимости.
– Можешь рассказать? – спросил он, присаживаясь рядом с ней на край дивана и веля на языке управляющих машинами жестов – языке собственного изобретения, – чтобы им принесли еду. Три арбайтера, по виду собранные из металлолома, преображенного в изящные абстракции бочкообразные округлости и кубистские ребра черные и серые, развернулись и покатили в ту часть квартиры, что служила кухней и питомником нанопроектов.
– Вероятно, я отправляюсь в Эспаньолу, – сказала она. – На всякий случай уже оформляются документы. Подозреваемый улетел.
– Подозреваемый в чем?
– Восемь убийств. Одна ночная оргия.
Эрнест свистнул.
– Бедная Мэри. Ты тяжело переживаешь это.
– Ненавижу, – сказала она.
– Ты слишком сопереживаешь. Посмотри; ты только расслабилась и опять напряглась.
Она разжала пальцы и покачала головой.
– Это не гнев, это досада. – Ее черные глаза изучали его лицо. – Почему люди способны так поступать? Как могут происходить такие ужасные вещи?
– Не все такие же уравновешенные, как ты… и я, – сказал Эрнест со слабой улыбкой.
Она покачала головой.
– Я найду этого сукина сына.
– Теперь похоже на гнев, – заметил Эрнест.
– Я хочу, чтобы все это закончилось. Хочу, чтобы все мы повзрослели и были счастливы. Все мы.
Эрнест с сомнением хмыкнул.
– Ты зои. Это как хирург. Если у всех все хорошо, вы без работы.
– Я бы не прочь. Ты… – Мэри поискала слова, не нашла. Проявление ее сомнений и слабости. Последние
