бы поговорить с твоими знакомыми. Можно это устроить?
– Они безработные, не корректированные, почти нелегалы – но даже при этом им будет очень интересно увидеться с тобой. Ты для них развлечение, Мэри. Но они попали сюда по законам, действовавшим при Рафкинде. Их отвергла Эспаньола, когда в Вашингтоне началась катавасия. Они боятся, что их отправят обратно. Они прячутся от иммиграционной службы и от селекционеров.
– Я могу закрыть на это глаза.
– Можешь? Мне кажется, ты злишься. Вдруг тебе захочется отправить их на коррекцию.
– Я способна держать себя в руках.
Эрнест посмотрел на свои натруженные руки. На шрамы от нано. Он не проявлял должной осторожности с некоторыми из своих материалов.
– Как срочно?
– Если я к завтрашнему дню не найду Голдсмита в этой стране, то послезавтра отправлюсь в Эспаньолу.
– Я могу поговорить со своими друзьями. Но, если ты не поедешь, мы забудем обо всем этом.
– Мне всегда нужны контакты в теневой зоне, – сказала она.
– Не смеши. Эти тебе не нужны.
Арбайтеры принесли обед: впереди шел бочкообразный арбайтер с подносом с двумя винными бокалами, за ним кубистский с подносом, на котором высилась горка сэндвичей с деликатесами.
– Мэри, ты же знаешь, что я тебя обожаю, – сказал Эрнест за едой. – Я готов многое отдать, чтобы стать твоим законным спутником.
Мэри улыбнулась, затем вздрогнула.
– Мне кажется, это прекрасно, но я не хочу, чтобы кому-либо из нас пришлось от чего-то отказываться. Мы еще не достигли пика в профессиональном плане. А вот потом…
Эрнест заметил, что она вздрогнула.
– Не шути со мной. Я могу забить на это и пуститься во все тяжкие. – Он налил ей чашку тамариндо. Сам Эрнест не пил алкоголь не принимал наркотики. – Но я говорю это почти каждый раз, верно?
Они выпили друг за друга. Мэри подняла руку и уставилась на нее так, словно та не слушалась ее.
– Что-то еще не так? – тихо спросил Эрнест.
– Звонила Тео.
– Нервная Теодора, – сказал Эрнест. – Ее сердечное желание исполнилось?
Мэри покачала головой.
– Она снова пролетела. Третий раз.
– Я не это имел в виду, – сказал Эрнест.
– Да ну?
– Ты уверяешь меня, что она твой друг, Мэри, но я никогда не видел таких друзей. Она отвергает тебя. Не любит. Хочет быть похожей на тебя, но ненавидит за то, что ты другая.
– О. – Она поставила свой бокал.
– Она плакалась тебе в жилетку?
– Твои обеды как любовь, – сказала Мэри после паузы. – Мне искренне жаль, что я не могу задержаться дольше. – Она отсалютовала изысканной кружевной корзиночкой для хлеба, в которой лежали приправленные зеленью выращенные креветки.
Надзор за гражданскими лицами занимал первые семь этажей коммерческой башни начала двадцать первого века, возвышающейся
