торговлю в масштабе всей страны и имело капиталы в тысячи рублей, однако оно было очень немногочисленно: в конце XVII века оно насчитывало лишь 250–300 семей. Собственно же посадские люди были в основной массе мелкими ремесленниками и торговцами, торговавшими со скамей и лотков, и стоимость товаров у них не достигала подчас одного рубля.[35]
После разорения времен Смуты уровень развития ремесел и промышленности оставался низким. Крупное ремесло было представлено несколькими десятками кожевенных мастерских и винокурен. На соляных промыслах близ Соли Камской в конце XVII века имелось около 200 варниц, на которых было занято около 4 тыс. работников. Мануфактуры были редким явлением; они обычно принадлежали либо дворцовому хозяйству (Хамовный, Печатный, Монетный дворы), либо иностранцам. Голландские предприниматели построили близ Тулы и Каширы несколько доменных заводов, в основном отливавших пушки. В начале 1660-х годов на этих предприятиях насчитывалось всего лишь 119 постоянных рабочих, в том числе 56 иностранцев.[36]
1.2. Крестьянский «Золотой век»
Демографически-структурная теория утверждает, что для периодов восстановления после кризисов характерен низкий уровень земельной ренты и относительно высокий уровень жизни крестьян. Попытаемся проверить этот теоретический прогноз на российских материалах XVII века. Вопрос о размерах барщины в XVII–XVIII веках подробно исследован в работах Н. А. Горской, Л. В. Милова, Ю. А. Тихонова и ряда других авторов.[37] Используя приводимые в этих работах данные, можно оценить средние размеры барщины на протяжении этих столетий (табл. 1.2.).
Сопоставление данных для различных периодов показывает, что в целом для XVII века барщинные нормы были примерно в 3 раза ниже, чем во времена расцвета крепостничества в середине XIX века. Однако общий уровень барщины может быть оценен только в сравнении с наделами крестьян, со средними размерами крестьянской запашки. Для XVII века этот важный вопрос остается почти не изученным: проблема заключается в том, что, уклоняясь от налогов, крестьяне указывали в качестве тяглых наделов участки земли, намного меньшие, чем действительная запашка.[39] В принципе земли было более, чем достаточно, после демографической катастрофы население резко уменьшилось, крестьянин мог выбирать лучшие участки и пахать столько, сколько желает. Нет особых оснований полагать, что производственные возможности крестьянского хозяйства в XVII веке были меньше, чем в XVI или в XVIII веках. Как в XVIII, так и в XVII веке землевладелец был готов предоставить крестьянину ссуду на обзаведение семенами и рабочим скотом: ведь он был кровно заинтересован в крестьянском труде. Часто упоминаемых в источниках XVII века «бобылей» нельзя с уверенностью классифицировать как разорившихся крестьян – во многих случаях это были скорее поселенцы на льготе; они распахивали перелог
Волков М. Я. Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII в. – первая половина XVIII в. Винокуренное производство. М., 1979. С. 182; Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. М., 1969. С. 64–66.
Волков М. Я. Указ. соч. С. 180.
Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI века. М., 1987; Горская Н. А. Монастырские крестьяне Центральной России в XVII веке. М., 1977; Тихонов Ю. А. Помещичьи крестьяне в России. М., 1974; Милов Л. В. Исследование об «Экономических примечаниях» к Генеральному межеванию. М., 1965.
Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Екатеринбург, 2005. С. 105.
История крестьянства СССР… Т. 2. С. 364; Копанев А. И. Крестьянство русского Севера в XVII веке. Л., 1964. С. 87.
