высокотравная степь, жаркое солнце в ясном небе и непрерывно парящие в этом небе биомехи, выслеживающие группки выживших. Ни на секунду люди не оставались одни – все время вдали в небесной синеве маячили несколько темных точек. Когда одна из них приближалась и ее очертания уже можно было различить – падали, заползали под высокую траву, благословляя ее и все равно чувствуя себя совершенно беззащитными. Несколько раз натыкались на сожженные плазменными пушками и, к счастью, неопознаваемые тела и понимали, что, если им не повезет, они просто станут следующими. Борька мучился пониманием того, что эти трупы – его земляки, и то, что он их не может узнать, ничего не меняет… В одном месте наткнулись на два очередных тела, и по росту мальчишки поняли: это ребята из отряда. Постояли немного, стараясь не присматриваться, чтобы, храни судьба, все-таки не узнать – потом пошли дальше… И было ясно: как бы теперь ни сложилась судьба, вместе им всем уже никогда не увидеться. Следующий костер с песнями и плясками будет, не может не быть… однако на него соберутся не все.
Война.
Кое-где по штурмовикам стреляли, но кончалось это всегда одинаково – очередной кучкой трупов. В одном таком месте Борька подобрал «мясорезку» – английский ручной пулемет с почти полным коробом стозарядной ленты. Польза от него была нулевой – более-менее точно стрелять из него можно было лишь лежа, с сошек, да и его патрон был совершенно бесполезен против штурмовиков, но мальчишка упрямо тащил четырнадцатикилограммовое оружие, понимая, что в любой миг им могут встретиться и живые враги – везде вокруг них на горизонте наклонными конусообразными столбами стояли дымы. Витька же постоянно менял оружие – убитых вокруг хватало и ему было, из чего выбирать. Вначале, почти сразу, он подобрал мелкокалиберную винтовку джаго, дешевую, неточную и ненадежную, но зато похожую на земное оружие, с полным рожком и гранатой в подствольном гранатомете. Потом нашел великолепный армейский «абакан», а в конце концов остановился на древней «мосинке» под еще более древний патрон с закраиной. Очень точное и с приличной отдачей оружие, давно снятое с вооружения, оно весило больше четырех килограммов, но било прицельно без оптики на добрый километр, что здесь, в степи, было важнее любых подствольников.
Борька временами плохо осознавал происходящее, словно так и не проснулся до конца после того ночного боя. В его глазах до сих пор стояли пылающие дома, в ушах звенело от взрывов. Он не знал, где его семья, совершенно не соображал, куда идти, – все, кого они видели в степи, шли на восток, к столице – но Витька почти с самого начала держал курс на одиноко торчавшую впереди ретрансляционную вышку. Они добрались до нее только в полдень – слишком долго пришлось лежать в траве, – и Борька задрал голову, разглядывая ее.
Усаженная антеннами вышка была высотой метров сто. Она стояла на крутом земляном кургане, окруженном сетчатым забором. В кургане зиял бетонный вход – под ним скрывался бункер с аппаратурой. Сама вышка осталась целой, но двери бункера были взорваны и вокруг
