направили бы в суд.
– А он сознался в убийстве? – спросила Катя.
– Нет, – Гущин глянул на Катю, – черта лысого нам в его «сознанке». Там и так все ясно, он ей угрожал неоднократно, домогался, чтобы она замуж за него шла. А девчонка, видно, уперлась.
– Так в чем проблема, если все и так ясно?
– Звонят мне сейчас из Нового Иордана как раз перед совещанием. Вчера вечером к родителям этой Марии Шелест прямо домой заявляется некто Лаврентий Тихвинский. Священник местной церкви отец Лаврентий. И объявляет родителям, что это он убил девушку. Там все в ступоре сначала, потом в ужасе… Затем в ОВД прямо среди ночи помчались. Такое заявление от родителей убитой – и мер нельзя не принять срочных… Ну, выехали наши, отца Лаврентия этого задержали. Хотя всем ясно, что все это бред… Признание он свое повторил, а от дальнейших бесед и объяснений отказался наотрез. Ночь просидел в изоляторе, а утром… Начальнику иорданского розыска из приемной архиепископа звонят: в чем дело, что произошло? Начальник иорданского розыска мне звонит. А потом звонок из управделами Патриархии. В общем, скандал. И если срочных мер не принимать для разъяснения ситуации, этот скандал до таких масштабов разрастется, что… У меня к тебе поручение, раз вас специально учат с представителями культа общий язык находить, вот ты и поезжай в Новый Иордан, от Москвы это рукой подать, места дачные, красивые. Поезжай потолкуй с этим отцом. Уговори его. Что ему в голову взбрело, в конце-то концов? Что за бред такой это его признание в убийстве?
– Хорошо, я завтра же поеду, только вы предупредите местный розыск.
– Не завтра, а сегодня. Сейчас. Пообедаешь и дуй туда. Минуты лишней терять нельзя. Ты меня поняла?
– Ну хорошо. Это все?
– Я тебе машину дам с шофером добраться. И еще… Там, в Новом Иордане, по ходу дела, возможно, напарник тебе потребуется… ну помощник. Так вот Федор… тезка, значит, мой… м-да… Федор Басов, только ты и с ним постарайся общий язык найти. Ему полезно будет… а тебе помощь.
– В каком он отделе работает? – спросила Катя
Тут прямо на глазах лик полковника Гущина изменился – в суровых чертах мелькнуло что-то страдальческое, даже плаксивое!
– Работает, – процедил он. – Не работает он уже ни хрена ни в каком отделе, не взяли его в полицию. Аттестацию, дурак, внеочередную не прошел.
– Но, Федор Матвеевич…
– В супермаркете он теперь местном на стоянке охранником. Я, я лично из Амстердама звонил, устраивал.
Катя с любопытством уставилась на Гущина: полковник, что за тон у вас?
– Взятка? – спросила она. – Его из-за взятки?
– Какая взятка… да я б ему руки с корнем… ничего он не брал, не приучен, с психологом они на аттестации поспорили, сцепились. Записали ему там, в аттестации, что «неадекватно воспринимает вопросы службы», мол, завихрения.
Катя лишилась дара речи. Завихрения? Такого
