теста.
– Это ты в отцовскую родню пошла, – с укором говорила Надежда
* * *
Тётя Лёля лежала на приподнятых подушках, с восковым лицом и синюшными губами. Она по-своему жалела Ленкину маму, которая лет уж пять лет как убралась. Вместе на Трёхгорке в красильном цехе работали. А там пары анилина. Вроде совсем недавно бегали они с Арбата на Пресню, на фабрику. Алёна и Фрося.
Елена Григорьевна потихоньку уходила из этой не сложившейся своей жизни, не жалела себя, не плакала, была рада любому гостю. Даже зеркало в комнате было подвешено так, чтобы ей всегда было видно, что там творится на улице. От каждого проезжающего мимо грузовика со стройки, развернувшейся прямо под окнами, зеркало мелко дрожало, и отражение в нём казалось размытым.
– Леночка, – сказала Елена Григорьевна ласково, – бери стул, садись, расскажи, как там у тебя, как ребята. Что ж ты без шапки, ведь зима. Это всё девчонки-зелепухи без шапок бегают, форсят.
– Да я ж на машине, там тепло, – Щучка тряхнула модно стриженой головой.
По комнате прокатилась чуть заметная волна очень дорогих духов. У Кати даже ноздри раздулись, так захотелось вдохнуть побольше этого приятного аромата. Надо будет спросить у Ленки, как духи эти называются.
Тётя Лёля покачала головой. Ей была непонятна та, заоконная, жизнь.
Ленка села, на соседний стул поставила огромный пакет: «Это Вам, теть Лёль…»
– Да у меня всё есть, – стала отнекиваться мама. Но Ленка и слушать не хотела.
– Катерина, – повернулась Ленка к подруге, – тащи фужеры, повод есть!
И стала доставать шампанское из второго пакета.
Катина мама приподнялась на локоток: «Что ж там такого у тебя приключилось?»
Ленка разлила шампанское, заставила Катю намазать бутерброд для мамы принесённой чёрной икрой.
– Ну, мои дорогие, поздравляйте меня, я бабка теперь. Наташка мне вчера внучку родила, Юлечку. Беленька-а-а-а-я, хорошенькаа-а-а-а-а-ая! Нам сестра за червонец в окно показала.
Мама охнула и чуть не поперхнулась. Катя пригубила шампанское, поставила бокал на подоконник и молча вышла из комнаты, оставив маму наедине с Ленкой. У себя в комнате она уткнулась в оконное стекло, стараясь не слушать Щучкину болтовню.
– Я ведь что пришла, теть Лёль, – тараторила неугомонная Щучка, – Дмитрия моего в Чехию советником по культуре назначили. Уезжаем мы. А я всё должницей перед Катькой себячувствую. Вроде Димку у неё отбила. Знаю, знаю, вы все так считаете.
У Елены Григорьевны взлетели брови: «Твоего Димку? С чего ты взяла… Катя ничего не говорила».
– И не скажет… Да, ладно уж, что знаю, то знаю, – продолжала Ленка, – подарок хочу ей сделать. В прошлом году Димка во Франции был, в дивизии Нормандии-Неман выступали. Так он там так одного старичка своей речью
