в черемушкинской пятиэтажке, но кто-то осознал вдруг, что никогда уже не будет того Старого Арбата, сердцем которого была Собачья площадка. И осознание этого высекало слезу. А по вечерам, когда строители заканчивали работы, на развалины снесённых домов стекалось множество народу. Это были искатели кладов и всяких старинных вещей. Милиция периодически гоняла их. Они прятались на время в разные щели, как тараканы, чтобы через некоторое время опять продолжить свои поиски.
Ветер, прилетавший с Москвы-реки, свистел среди новостроек, гонял пыль и обрывки бумаг по Собачке. А Собачья, Собачка, площадка, старинный московский район, где держал Иван Грозный свои псарни, умирала.
Тоска.
Моссовет принял решение – Собачку к чертям, забыв, что-то же самое изрёк ещё до войны сам Иосиф Виссарионович. Не нужен никому Дуриновский переулок, названный так по имени генерала Дурново, хозяина одного из Старинных уютных особнячков. Будет здесь проспект. Имени всесоюзного старосты. Калининский. Новомодный, широкий, с высотками и множеством магазинов, кинотеатром и ресторанами. Простой народ не знал, что проспект этот под копирку строился с Гаванской Авениды.
* * *
Катина семья уезжала почти самая последняя. Только две семьи, кроме них, оставались в расселённом подъезде. Не хотели ехать в Кузьминки.
Бабушка всё ходила по опустевшим дворам и плакала. Вся жизнь её прошла здесь, с тех пор, как замуж сюда в 25-ом году вышла. Всё вспоминала, как со своим Гришей после войны под баян почти в каждом Арбатском дворе танцевали. Вот и Катька в них с дедом лёгкой ногой пошла, уж как плясала. В балерины бы выбилась, не подвернись эта пигалица с бантами.
А теперь только ветер хлопает незапертыми окнами да дверями.
Дом опустел. Том дом, куда когда-то Катина бабушка принесла в 1926 году своих дочек-двойняшек, Алёнку и Зину. Куда привела Алёнка своего суженого Василия, а потом принесла из роддома сначала свою старшую, Надежду, а потом, через семь лет, Катюшку.
Тогда, после холодного лета 1953 года, наступила вдруг удивительно тёплая и сухая осень. Ни одного дождичка. Только жёлтые и оранжевые листья под ногами. По щиколотку. Вот в такой тёплый октябрьский день и появилась Катя на свет.
В роддоме на углу Б. Пироговской и Трубецкой. Бабушке, которая работала в ЖЭКе на Якиманке, позвонила соседка по квартире, сказала, что Алёну увезла скорая.
Бабушка!.. Да, какая ж бабушка, всего 53 года, бежала через Крымский мост в лёгком крепдешиновом платье, так тепло было в тот день. И плакала. Она всегда плакала.
И от горя и от радости.
И вот только 11 лет прошло. Прилетел ветер перемен, перевернул страницу жизни. Хочешь, не хочешь, а придётся смириться.
Бетонные остовы новых зданий ночью, в свете вспышек сварки, стали напоминать скелеты каких-то вымерших динозавров, и от этого делалось жутко даже днём.
Квартиру
