* *Епископ уединился в своей усадьбе и редко выходил на городские улицы, разве что по церковным делам. Монах же радовался жизни, приносил свежие сплетни, покупал продукты и стал завсегдатаем питейных заведений. Назирей редко позволял себе лишнее и пил только разбавленное вино, чтобы не быть похожим на северных варваров. Монаху нравилось быть среди людей, слышать живую речь, жить, а не думать о вечности.
Иоанн сидел во дворике, пил ключевую воду с черствым хлебом и пытался собрать воедино впечатления о пребывании в городе. Херсонеситы ему не нравились, и епископ был уверен в том, что попал в гнездо язычников. Истинно верующих было не так уж и мало, но не так и много, как хотелось бы. Мало сторонников христианства, а к властям не обратишься без разрешения митрополита. Это не Константинополь, где император ночей не спит, искореняя вольнодумство. И пусть завистники называют его демоном, но нет правителя, благочестивее Юстиниана. Даже в мыслях Иоанн боялся признаться, что ненавидит базилевса, как и все, что с ним связано. На то были причины. Причины? А кто просил участвовать в бунте Ника. Стал клириком и сгниешь в забытом Богом приходе. Думал выслужиться, преследуя тех, кто отрицал Ветхий завет? На все воля Господня. А на Пасху произошло такое, что заставило пастыря усомниться в собственном рассудке. Во время крестного хода увидел красивую женщину в дорогих одеждах, и дыхание перехватило. Благословил женщину, а паства смотрит, да испуганно крестится. После этого служка рассказывал, что поговаривают, будто отец Иоанн умом повредился, благословляя мраморную колонну.
Епископ перекрестился и взглянул на солнце, клонившееся к закату. Скоро вечерняя служба, а о чем говорить на проповеди так и не решил. Иоанн тоскливо окинул двор. Пусто. Даже служка куда-то пропал, словно растворился в этом городе, столице лицемерия и фальши. Пришлось самому лезть в подвал за хамсой и кислым местным вином. За скудной пищей вспомнил яства на пиру у архонта и тут же заставил себя трижды прочесть «Отче наш…»Зависть – смертный грех и впадать в него не следовало. Хорошо, что хлеб есть, а это первейшая пища для возвышения духа и умерщвления плоти. Когда живет душа, то видишь суть вещей. Говорят, что один монах на Афоне видел истинный лик придворных базилевса и с тех пор проверяет каждого крестом святого Антония. Нет, Иоанн до такого еще не дошел или… Кусок хлеба застрял в горле, когда епископ увидел возле себя ту самую прихожанку. Ничего не говорит, а только смотрит и загадочно улыбается.
– Сгинь! Нечистая сила! – процедил Иоанн и осенил гостью крестным знамением.
Потянулся за посохом, а вместо посоха змея извивается, да шипит так, что мороз по коже. Сорвал с груди кипарисовый крест, пнул ногой гада и стал подходить к демонице. Почему-то, Иоанн решил, что это демон в облике женщины, олицетворяющий низкие плотские желания. А затем все исчезло, словно и не было ничего. На полу валялся треснувший посох, а епископ стоял с крестом в вытянутой руке.
– Ой, Владыко! – сказал монашек, вернувшийся с торговой площади, – Чего это тут было?
– Ничего особенного! Где ты вечно пропадаешь? Не дозовешься! –
