на ручку кресла силуэт с трубкой отрицательно покачал головой.
– Иван, Ваш выход.
– С моей стороны ничего нового. Организация охраны поручена мне, и сейчас я работаю над способом ее обезвреживания. О результатах доложу.
– Понятно. – Председательствовавший откинулся в кресле и устало потер висок. – Со своей стороны могу сказать, что я изучу и при необходимости откорректирую план, который составит Служба протокола и обеспечу нужным лицам допуск в зону проведения мероприятия. Собираемся двадцать пятого и составляем план, расписываем все по минутам.
– Скажите, Парацельс, Вам не жаль?В конце концов, Вы могли бы сделать все сами.– Массивный силуэт с необъятными плечами встал и принялся прогуливаться вдоль стола.
– Безумно жаль, Иван. – Голос его не выражал никаких эмоций. – Но откройте окно и оглянитесь. Господин Конев, чей псевдоним Вы взяли, освободил узников крупнейшего японского концентрационного лагеря, а мы должны спасти всех. Стоит ли этого одна жизнь, которая, к сожалению, должна быть именно человеческой?
– Безапеляционно. – Юлий поднялся и облокотился на стол. – Господа, до встречи, но на всякий случай —прощайте!
20 апреля 2044. Париж.
Снега в Париже уже очень давно никто не видел, и столицу Республики, как обычно, поливал мерзкий мелкий дождь, капли которого, гонимые ветром, летели почти параллельно земле. Оливия привычно припарковалась на полупустой стоянке возле успевшего уже сгнить и сесть на брюхо красного универсала покойного офтальмолога Аль Валида, который так никто и не эвакуировал. Поняв что зонтик остался висеть на крючке в прихожей, она выругалась про себя, хлопнула дверью и засеменила ко входу. Когда до мраморных ступеней осталось пробежать несколько метров, букву «М» с возвышавшейся над ними вывески
«Благотворительный госпиталь имени Архангела Михаила» сорвало очередным порывом ветра и с треском разнесло о пустую цветочную клумбу.
«Даже он нас уже ненавидит. Аль Валид был бы в восторге: повелитель дождя и ветра применил свои силы…» – не без удовольствия заключила Оливия, оттянула дверь, глядя под ноги проскользнула внутрь и чуть не врезалась в пытавшегося выйти наружу бездомного с лангетой на руке, от которого ощутимо несло дешевым ромом.
Айзек поджидал ее возле стойки дежурных, и, завидев, расплылся в синтетической улыбке.
– Привет! Как прошел выходной?
– И тебе, Железный Дровосек. Ничего нового: пила какао и читала. Для меня лучший отдых – это за сутки не произнести ни слова и никого не видеть.
– Что на этот раз?
– Как сохранять рассудок, будучи косвенно виновным в смерти шестидесяти миллиардов человек.
– О, классика! – Айзек удовлетворенно покачал головой.
– Ты уже собрался?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
