em>1
Смерть приходила к ней в снах. Это были сны ребенка, который уже не был ребенком и вновь и вновь сталкивался с призраком, не желавшим умирать.
В комнате было холодно, как в могиле. За грязным окном – мигающий красный свет. Блики играли на полу, на стенах, на ее теле. Она корчилась в углу, продолжая держать в руке нож, покрытый до самой рукоятки запекшейся кровью.
Боль пронзала ее всю. Каждую клеточку ее тела заливали волны боли, которой не было ни начала, ни конца. Болела рука, которую он вывернул, болела щека, по которой он ударил тыльной стороной ладони. И невыносимо болела промежность, которую он снова порвал, насилуя ее в очередной раз.
Она была оглушена болью и шоком. И везде на ее теле была его кровь.
Ей было восемь лет.
Воздух, который она выдыхала, тут же превращался в пар. Эти маленькие призраки говорили о том, что она жива. Да еще мерзкий и приторный вкус крови. Удушающий запах смерти заглушал запах виски.
«Я жива, а он нет. Я жива, а он нет». Эти слова продолжали звучать у нее в ушах, с трудом пробиваясь в сознание.
Она была жива. Он – нет.
Его открытые глаза смотрели на нее.
Он улыбался.
«Нет, малышка, от меня не так легко избавиться».
Ее дыхание участилось. Она хватала ртом воздух, готовая закричать, но из горла вырывались лишь всхлипывания.
«Опять устроила черт знает что! Неужели так трудно делать то, что тебе велят?»
В его голосе слышалось то опасное веселье, которое было страшнее всего на свете. Когда он смеялся, из проделанных в его теле дыр хлестала кровь.
«В чем дело, малышка? Ты проглотила язык?»
– Я жива, а ты нет. Я жива, а ты нет.
«Ты так думаешь?» Он шевелил пальцами, и она стонала от ужаса, потому что с кончиков его пальцев капала кровь.
Прости меня. Я не хотела этого. Не делай мне больно. Ты всегда делаешь мне больно. Зачем?
«Потому что ты дура. Потому что ты не слушаешься! Потому что – и это самое главное – я могу. Могу делать с тобой что угодно, потому что все на тебя плевать хотели. Ты никто и ничто. Не забывай об этом, сучка!»
Тут она начинала плакать. По залитому кровью лицу бежали ручейки слез.
– Уйди. Уйди, оставь меня!
«Ни за что. И никогда».
К ее ужасу, он поднимался на колени. Стоял окровавленный, скорчившись, как отвратительная жаба, следил за ней и улыбался.
«Я вложил в тебя слишком многое. Время и деньги. Мать твою, кто дал тебе крышу над головой? Кто кормит тебя от пуза? Кто путешествует с тобой по всей огромной стране? Большинство детей твоего возраста не видели ни хрена, в отличие от тебя. Но разве ты это ценишь? Нет, не ценишь. Понимаешь, как тебе повезло? Нет, не понимаешь. Но я положу этому конец. Помнишь, что я тебе говорил? Скоро ты начнешь сама зарабатывать себе на жизнь».
Тучный мужчина поднимался на ноги и сжимал кулаки.
«Сейчас папочка тебя накажет. – Он, спотыкаясь, шел к ней. – Ты была плохой девочкой. – Еще один шаг… – Очень плохой».
Она проснулась от собственного крика. В липком поту, дрожа от холода. Хватая ртом воздух, пытаясь вырваться из перекрученных простыней.
Иногда отец связывал ее. Помня об этом, она яростно сражалась с простынями и рычала, как звереныш.
Освободившись, она скатилась с кровати и пригнулась, готовая бежать или защищаться.
Через секунду, придя в себя, она включила свет. В большой красивой комнате не осталось даже намека на тень. И все же она заглянула в каждый угол, проверяя, не притаились ли там призраки, привидевшиеся ей во сне.
Ева сдержала слезы. Ей было стыдно за собственную слабость, но она ничего не могла с собой поделать.
Она села на край кровати, продолжая дрожать от ужаса. Пустой кровати, потому что Рорк был в Ирландии. Ева не спала в этой кровати без него, но сегодня попыталась, надеясь, что не увидит снов, но этот эксперимент потерпел полный провал.
«Неужели я такое жалкое существо? – подумала она. – Неужели замужество превратило меня в идиотку?»
Толстый кот Галахад ткнулся головой ей в руку. Лейтенант Ева Даллас, прослужившая в полиции одиннадцать лет, сидела на кровати и баюкала кота, как ребенок, укачивающий плюшевого мишку.
Желудок свело судорогой. Ева продолжала качать Галахада, моля небо, чтобы ее не вырвало. Иначе ночь превратилась бы в сплошной кошмар.
Сколько
