Нет ни одного раба Христова без скорби; и если ты не хочешь иметь скорбей, то ты еще не начинала быть христианкой.
«Но это ужасно, – воскликнула Илария, – болезни, кресты, страдания!»
АНГЕЛ. Напротив, ты очень малодушна и ничего не хочешь понести.
ИЛАРИЯ. Не я одна; но мало таких, которые могут понести страдания.
АНГЕЛ. В числе немногих будь и ты: много званых, а мало избранных (Мф. 20, 16). Мало стадо, которому Отец Небесный благоволил дать вам Царство (Лк. 12, 32).
Илария продолжала все прежнюю речь: «Я немощна, а скорбь может преодолеть мужественное сердце. Что ж мне делать? Такою произвела меня природа».
АНГЕЛ. Не обвиняй природу, ибо человек сотворен мужественным. Но победи и самое естество свое, дабы понуждением восхитить небо. Зачем говоришь: «не могу?» Лучше скажи: «не хочу». Ибо ты можешь понести скорби, и это не трудно будет для тебя, если только решишься потерпеть. Поистине все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Флп. 4, 13). Как много юношей и девиц, отроков и отроковиц, старцев и детей, которые, оставив все, приняли крест и многими скорбями вошли в Царство Небесное! Ты не можешь? Но и эти разве своею силою возмогли, а не о укрепляющем их Господе Боге?
ИЛАРИЯ. Не знаю, с какою мыслию они восприняли крест и какую имели твердость сердца. А я решилась всячески избегать креста; для меня тяжело слышать и речь о кресте.
АНГЕЛ. Неужели ты так мало заботишься о своем спасении, что хочешь отречься от пути к нему? Неужели крест для тебя так ужасен, что самое слово о нем заставляет тебя бежать? Но послушай, что сделал Апостол Андрей, когда его хотели распять, что он говорил и как был приятен ему крест. Взирая издали на уготованное ему крестное древо, он не изменился в лице, как свойственно немощи человеческой, не поднялись у него от страха волосы, не сделался он безгласным, не содрогнулось тело его и не смутился он духом. От избытка сердца говорили его уста, и от любви, которая возгоралась в сердце его, как искры из пламени, исходили слова: «О кресте, давно вожделенный, – взывал он, – дерзновенно и радостно притекаю к тебе. Прими и ты с радостью меня, ученика Того, Который был распят на тебе; ибо я всегда тебя любил и жаждал объять тебя».
ИЛАРИЯ. Но скажи мне, человек ли был говоривший это, или Ангел, или иное какое-нибудь непостижимое существо?
АНГЕЛ. Человек, во всем подобострастный вам. О сем свидетельствует самое страдание его, к которому он так радостно приближался.
ИЛАРИЯ. Откуда же в человеке это новое веселие и неслыханная радость? Откуда в немощной природе такое мужество?
АНГЕЛ. Не от самого себя. Сей дар совершен свыше есть, от Отца светов (Иак. 1, 17), от Того, Кто Един творит великие чудеса. Поистине Дух Божий, укреплявший немощь его и разливавшийся в сердце его, соделал любовь его крепкою, как смерть (Песн. 8, 6), паче же крепчайшею смерти. Дух Божий сладок паче меда, и сладости его не может пересилить никакая горечь смерти.
ИЛАРИЯ. Но я чужда
