style="font-size:15px;"> – А что отмечаем? – Матвей, усилив вес своего тела Славой, наконец продавил себя к бару. – Четыре текилы. Нет, давайте сразу восемь.
Пока бармен разливал, Слава, брызгая слюной в ухо Матвея, рассказал, что получил супервыгодный заказ:
– И это не разовая история! Каждый месяц пять-шесть постов, а за каждый знаешь сколько платят? Пять-де-сят! – для пущей наглядности он растопырил пятерню. – Буду его пи@дить, мало не покажется!».
– А кого пиздить-то? – из вежливости поинтересовался Матвей.
– Да кого-кого. Его. Нашего главного, сцуко, борца с режимом.
– Так он, вроде, нормальный чел. За народ. – Матвей пожал плечами. – С тобой же приличные люди перестанут здороваться.
– Приличные люди перестали со мной здороваться, когда я без бабла сидел и вынужден был вместо островного виски дешевую водку пить. Так что хер я клал на приличных людей. А потом я что, не народ? И ребята, которые мне башляют, – тоже народ. Ты даже не представляешь, сколько народа кормится от этого пиздежа борцов с режимом. Целые, блять, издательские дома! Медиа корпорации! Если бы режиму не с кем было бороться, все мы на стройку пошли бы работать или дворы убирать вместо гастарбайтеров. Начиная с главного по внутренней политике и заканчивая мелким репортером какой-нибудь Блятьньюз. Вот если бы борцов начали отстреливать, – это да, это было бы серьёзно. А так всё это просто взаимовыгодный бизнес. Все живы, здоровы и довольны. Так что давай бухнём, если не брезгуешь.
– Слушай, Слава – Матвей вдруг вспомнил о наболевшем. – А ты в Бога веришь?
– Конечно, верю. – Слава опрокинул в себя четвёртый шот. – Бог, как известно, создал женщину. А если бы не с кем было трахаться, жизнь потеряла бы всякий смысл.
– Ну а если серьезно? Почему ты думаешь, что Он существует? И если ты в Него веришь, то не боишься наказания? За блядство, пьянство и прочие свои факапы?
Слава повернулся к Матвею лицом, опёрся локтями о стойку. Было видно, что слагать слова в предложения ему уже некомфортно.
– Понимаешь, бро, если бы существовала одна природа, ну там горы, реки, рыба, птицы, звери – то это все как дрочить.
– В смысле? – Матвей выпил еще одну текилу и уставился на Славу. – Причем тут дрочить?
– При том, что когда ты дрочишь, всё, что ты представляешь, – это понарошку. Никаких последствий. Ни детей, ни болезней, ни страстей, ни драм там всяких. Вот так и природа. Она нихуя не страдает. Не думает о жизни или смерти, или там о завтрашнем дне. Поэтому Бог создал человека. Чтобы он, сука, загрузился по полной. Чтобы Бог через него жил в своем творении по полной. Умирал, любил, страдал, болел, пил, трахался…Иначе никакого смысла в том, что мы все это чувствуем, нет. Если бы нам нужно было бы просто выжить, то оставались бы ещё миллионы лет тараканами, пока грёбаное солнце не погаснет. Понимаешь, о чем я?
– Логично. – Матвей задумался. – только не понятно, как это к нашей концепции пришить.
– Ты
