дежурство, сменяя один другого. Попасть в их число было великой честью. Поэтому ни о каких широких гуляниях не могло быть и речи. Пост и молитва для царя начались до Великого поста и продолжились естественным образом во время него.
В эти тяжелые дни Михаил не раз и не два вспоминал свои беседы во время октябрьского паломничества по монастырям Москвы и Подмосковья. Монахи и представители православного духовенства искренне его благодарили за появившиеся у них мощи святых, спасенные православными воинами из турецкого полона. Хвалили государя за поддержку борьбы с агарянами и, будто сговорились, намекали на необходимость вызволения из плена папистского православных мирян Литвы и Польши.
Монахи и попы не сговаривались. Их настроили, кого за деньги, но в основном – элементарной демагогической обработкой приезжавшие в монастыри паломники-казаки. Конечно, большинство из них приезжало помолиться в святых местах, поклониться святым мощам, благо их количество в Москве с их же помощью резко увеличилось. Многие везли немалые вклады, что не могло не радовать монахов. Однако некоторые приезжали для обработки монахов в нужном казакам ключе.
Этот ход был одним из ноу-хау попаданца, его идеей. Зная о набожности царя, решили повлиять на него через уважаемых им людей. Бояр обработать было проблематичней и несравненно затратнее, а монахи, как и Михаил Романов, истово придерживались православия. Настроить их на нужный лад оказалось не так уж и трудно.
Государь был весьма нерешительным человеком, тяготившимся своими обязанностями. Пока жив был его отец, неистовый Филарет, правил страной именно он. После смерти патриарха реальная власть сосредоточилась в руках ближайшего круга бояр, самым доверенным из которых почти все время правления оставался родственник царя Иван Черкасский. Именно он возглавлял Стрелецкий и Иноземный приказы, то есть ведал военными делами. Тогда Руси повезло, князь был умным, энергичным и патриотичным политиком и царедворцем.
Михаил мечтал о возвращении Смоленска. В тридцать втором году царь даже решился, под гарантии французского посла и шведского короля о совместных действиях, на войну с поляками. Однако иноземцы обманули, использовав Россию для вывода Швеции из затянувшегося конфликта с Речью Посполитой. Шеин Смоленска взять не смог, вовремя его окруженной армии не помогли, запорожцы неожиданно стали на сторону поляков, из-за чего был еще потерян и Чернигов. И вот царя опять призывали идти на Смоленск.
Не то чтобы государь сам этого не хотел. Хотел, можно сказать – жаждал. Но, будучи человеком осторожным, попадаться второй раз в один капкан не спешил. Перелом произошел как раз во время Великого поста. 25 марта (4 апреля) у него родился сын, Василий, и в этот же день младенец умер. Едва окрестить успели. Михаил посчитал это знаком свыше и отдал приказ готовиться к войне с Литвой. Смерть двух сыновей подряд, решил он, не случайность, а суровое напоминание о необходимости борьбы с еретиками. То есть, возможно, он сам до такого вывода
