в эпицентре тренировочного процесса, который полностью акцентируется на нас.
– То есть, если я правильно понимаю, японцы вас попросту решили «загнать», а наши тренеры, что называется, «повелись»?
– Да. Японские тренеры задали нам чрезвычайно жёсткий режим тренировок. Это была своеобразная проверка. Задача же наших наставников была в том, чтобы спасти нас от перетренированности, правильно настроить нас на выживание. Тогда мы бы вышли из этого пекла уставшими, но закалёнными. Вместо этого нас начали «давить» с обеих сторон. Наши: давай, покажи, на что ты способен, не опозорь честь страны и так далее. Японцы подходили и похлопывали по плечу: гамбарэ! – крепись, мол!
Но нельзя бороться сорок схваток каждый день с постоянно меняющимися соперниками с полной отдачей на протяжении многих дней. Это не тест – это убийство. С нами боролись японские студенты, которые, хотя и не дотягивали до нашего уровня, были весьма неплохими дзюдоистами с хорошей выучкой и школой. Если бы не мой тренер Ярослав Михайлович Керод, я бы закончил этот семинар так же грустно, как и остальные ребята. Керод не дал меня загнать и позволил работать в своём стиле. А стиль к тому времени у меня уже был – достаточно жёсткий, боевой и экономный. Показушников я незаметно бил после бросков с падением локтями, коленями, попадая им в болевые точки, душил в партере, выворачивал челюсти – охлаждал их пыл. Иначе там было невозможно выстоять, невозможно выжить. Я вышиб всех ведущих японцев-тяжеловесов в самом начале, и это отчасти спасло меня. Спасло и то, что я не поддался на спортивную провокацию, которую наши тренеры яростно поддержали.
Скоро я заметил, что японцы-тяжеловесы начали бояться выходить со мною на поединок, и Наканиси синаем – бамбуковым мечом – загоняет их на татами. Но японцев было так много, что при желании они могли позволить себе выложиться. Для них это был великолепный тренинг – отбороться раз в день с отличным дзюдоистом, и потом как следует отдохнуть, осмыслить, набраться сил, пока с тем же парнем борются другие… Японцы боялись меня так, что через пару дней едва ли не до драки сражались за право встать у барабана, задававшего ритм, только чтобы не бороться со мной. А другие наши ребята были уже настолько уставшими, что японцы с удовольствием выходили на поединок с ними.
Сам Наканиси, только недавно закончивший выступления в большом спорте, боролся со мною каждую последнюю схватку в партере и стойке каждый день, он проверял, что от меня оставалось. Вот с ним я напрягался, чтобы не проиграть, и многому у него научился.
– Чем это кончилось?
– В Японию уезжали тринадцать молодых спортсменов – элита советского дзюдо, вернулся один – я. Остальные двенадцать человек уже не были дзюдоистами, после возвращения из Японии они вообще перестали выступать. Их попросту загнали. Загнали на всю жизнь.
– У тебя сохранилась любовь к дзюдо. А отношение к Японии как-то изменилось?
– Вообще,
