одной традиции, которую не сознают современники и которую лишь задним числом восстанавливают историки. Нужна связь живая, нужна непосредственная преемственность усилий, направленных к достижению одной цели. Нужно, притом, единство задач и единое понимание их. Нужен для всего этого единый язык, – и правильно поставленная национальная школа. Нужно, наконец, чтобы голос отдельных творцов культуры не пропадал и не оставался гласом вопиющих в пустыне, непризнанных отечеством пророков; нужна интеллигентная среда, могущая воспринять, передать и умножить плоды творчества, дать ему более широкий отголосок, большую внутреннюю крепость и силу. Для такой культурной традиции в нашей истории условия сложились не раньше реформ Петра Великого. Только с этого времени можно датировать появление в России непрерывной, живой и сознательной культурной традиции. О содержании этой традиции не будем сегодня спорить. В ней каждый может искать то, что ему нравится. Но в ней, все-таки, есть определенное главное русло, которое не прерывается, не иссякает и последовательно приводит нас из нашего прошлого в наше настоящее. И когда мы говорим о русской культуре, то мы имеем в виду, прежде всего, это главное русло. Спор тут прекращается, потому что налицо объективные бесспорные факты.
Главным из них является самый факт существования этой непрерывной связи, возникшей давно, но крепнущей и приобретающей непрерывность лишь по мере приближения к настоящему времени. По мере того же приближения мы все определеннее узнаем в целях, преследовавшихся предшествующими поколениями, наши собственные цели. Именно в результате этого непрерывного общения и работы над задачами культурного творчества стабилизируется, наконец, и главное орудие этого общения, культурный язык. Нужно ли прибавлять, что этим нашим языком, – языком русской культуры, является язык Пушкина и пушкинской эпохи.
Только с момента этих достижений и становится возможным творчество культуры в высшем смысле этого слова. Ибо русская песня, русский костюм, русская вышивка, русский фольклор, – это еще не культура. Это только ее задатки, более или менее многообещающие. Это еще не национальность, а только этнография. Народности, не создавшие еще высшей культуры, могут, конечно, дорожить и этим скромным национальным фондом. Но наша Россия может законно претендовать на нечто гораздо большее. Ибо работа поколений уже дала у нас первый высший расцвет. У нас уже были свой классический период национального культурного творчества, подобный тому, какой Франция пережила в веке Людовика XIV, а Германия в эпоху Гёте и Шиллера. Мы только пришли, по условиям нашего развития, веком и двумя позже. Наш классический период относится не к 17 веку и не к концу 18, а к середине девятнадцатого. Начиная этот наш классический период Пушкиным, – и кончая его Толстым, мы можем сказать, что в общем он длился около полувека: примерно, от 1820-х годов до 1870-х.
К этому недолгому промежутку времени относятся наши лучшие создания
