торговый центр. Одного не пойму: зачем нам их столько? Устроили, е-мое, праздник – оркестр, парад, люди на ходулях, воздушные шарики. Все супер, а про парковки, как водится, забыли. Народ тачки на проезжей части в три ряда поставил.
– Это было вчера! – напомнила я.
– И сегодня туда соваться не стоит! – сказал Греков. – Ну, пока, я погнал в лабораторию.
Я поставила мобильник в специальный стакан на торпеде, выбралась на перекресток и, не задумываясь, повернула налево, где начиналась улица Друкова. Может, Вениамин и простоял здесь вчера минут пятнадцать, не верю я в двухчасовую пробку, но сегодня магистраль на экране моего сотового окрашена в радующий глаз цвет сочной весенней травы. Сейчас полечу птицей!
Нажав на газ, я стала нахваливать себя. Молодец, Лампа, загрузила в телефон программу, сообщающую о заторах, и теперь не знаю горя. Вокруг никого, только впереди справа тащится «Газель» темно-коричневого цвета. Какая-то она необычная, нелепо раскачивается и ползет со скоростью черепахи. Хорошо хоть, машина не устроилась слева, а то встречаются горе-водители – сидят в ушанках, навалившись на руль всем телом, вытянут шею, пытаясь увидеть край капота, а то, что происходит по бокам, их категорически не волнует, «несутся» со скоростью десять километров в день в крайнем левом ряду и очень недовольны, когда ты им сигналишь. А эта «Газель» расположилась там, где и положено тихоходам. Нет, она определенно очень странная – крыша остроконечная, украшена красно-синим орнаментом, из двери кузова зачем-то свисает длинная веревка, и номера нет. А колеса! Ни разу не видела таких. Они приделаны к длинным палкам и не вертятся.
Я прибавила газу и стала догонять оригинальный мини-грузовичок, а тот вдруг подал левее. Я испугалась, начала тормозить. Но дорога шла под уклон, а справа, словно по приказу злого волшебника, появилось маршрутное такси. В полном ужасе я вжала педаль тормоза в пол, моя «букашка» замерла. А вот «Газель», сзади которой энергично болталось нечто, смахивающее на трос, неожиданно попятилась. Я загудела, но поздно. Большой темный предмет надвинулся почти на лобовое стекло, послышался противный звук, похожий одновременно на скрежет и скрип. Моя малолитражка перекосилась, я плюхнулась грудью на руль и закрыла глаза.
– Тетенька! Эй, тетенька, вам плохо? – закричали сбоку.
Я выпрямилась, увидела за стеклом девочку-подростка лет пятнадцати, осторожно открыла дверцу и высунулась наружу.
– Тетенька, вы живы! – обрадовалась школьница. – Чес слово, это случайно вышло! Маффин дурак, идиот, скотина! Его можно палкой лупить, по морде фигачить, за щеки щипать, все равно по-своему поступит. Я как увидела, что он влево сдает, прям изоралась вся, испинала Маффина, а он назло мне еще и назад попер. Что у Маффи в голове творится, никто не знает. У него вместо мозга тухлый творог. Я папе сказала: «Не хочу с придурком дела иметь». А отец разозлился, речугу толкнул, типа дети обязаны старшим помогать, иначе они дряни жуткие. Я совсем не виновата в том, что с вашей машинкой случилось!
Я
