княжич, – процедил я и, развернувшись на месте, достал меч. Шаг к деревне, два, три. Дальше всё как в тумане. Всё лоскутами, словно открою глаза на миг, гляну на ужас и снова закрою. Лишь крики и плач. Не помню ничего толком. Даже как ворота выбил не помню, а рассказать уже некому было.
А ещё проклятия помню.
«Ни жив ни мёртв ты будешь. Ни зверь, ни человек будешь. И вовек тебе не смыть кровь человеческую со своих рук. Вовек смерти искать будешь, но не найдёшь её. Вовек муки страшные тебе будут, покуда прощения не заслужишь. Именем Велеса проклинаю тебя!»
Этот голос набатом бил в моей голове и словно старался разорвать её на части. Он звучал и звучал, а когда смолк, его потихоньку слабеющее эхо, причиняло мук не менее, чем раньше.
– Убейте их всех! – стоял в ушах голос Ратибора. Я едва узнал его, сквозь проклятия и крики. Равно как и едва узнал злой хохот княжича.
И перед внутренним взором встало растерянное лицо человека с намокшей куцей бородкой. С уголка рта стекает кровь и капает мне на рукавицу. Ослепшие глаза более ничего не видят, но в них читается вопрос: «Почему?»
Помню, смотрю я в эти глаза, а потом легко бросаю отрубленную голову в кучу таких же голов, мужских, женских, детских.
– Будь ты проклят, выродок поганый! – истерично кричит женщина, которую я пинком опрокинул на землю, а потом я со стиснутыми до скрипа зубами несколько раз ударил, заставив череп треснуть, и обнажиться мешанине из серой и красной гущи.
– За что?! – истошно заверещал тощий мужичонка. Он пытался встать, но лишь в испуге елозил и скользил ногами по кровавой грязи, отчего только ползти и получалось.– Князь приказал, – тихо ответил я, а потом ткнул мечом. Самым кончиком, но этого хватило, чтоб пробить горло. И в глазах его читалось: «Будь ты проклят!»
Я словно хмельной шёл меж трупов.
«Будь ты проклят! Будь проклят!»
Слова всё били и били в голове. Они блуждали во тьме, которая на меня вдруг навалилась. В которую я окунулся, как в омут. Почему князь приказал, а прокляли меня?
«Проклинаю!»
«Почему я?»
Осознал я себя лишь стоящим за стеной пылающей деревни, весь в крови, да внутри пустота. И этого гад ухмыляется. А в голове эхом голос: «Именем Велеса проклинаю! Ни зверь, ни человек! Ни жив ни мёртв!»
Кровь горела в жилах, словно туда расплавленный свинец залили, вместо багряного сока. В висках стучало, и в глазах резь.
Сердце с шумом билось в груди. Тук-тук-тук.
Мир медленно терял цвет, будто его заметало угольной пылью.
Тук-тук-тук.
Гарь крупными чёрными хлопьями садилась на серую от пепла траву.
Тук-тук-тук.
Я поднял дрожащие руки, орошённые кровью детей и женщин.
Тук-тук-тук.
В небе с шумным карканьем кружило вспугнутое вороньё, смешиваясь с гулом пламени и треском сгораемого дерева.
Тук-тук-тук.
Пожарище
