style="font-size:15px;"> – Алло? – ответил вальяжный женский голос.
Сана узнала жену Курашвили и заговорила испуганным голосом директора мясокомбината:
– Это я, Цыпа моя бархатная. У меня проверка на комбинате, из прокуратуры пришли, глубоко копают. Да не перебивай ты меня, а внимательно слушай! Я должен срочно дать взятку – иначе тюрьма. Другого варианта нет. Короче, сделаешь так! Сейчас пошлю к тебе своего нового водителя, Гришу, отдашь ему все наши деньги. Где взять, сама знаешь. Все отдай! Срочно! Не паникуй и никому не звони, я еще заработаю. Главное – сегодня откупиться.
Сана повесила трубку.
– Ух! – выдохнул Самородов. – Полдела сделано. Я помчался к Цыпе.
– Она же тебя запомнит, – встревожилась Сана.
– Мы не где-нибудь, а в театре работаем. – Антон достал из приготовленного портфеля парик и усы соломенного цвета. Загримировался и спросил: – Как тебе водитель Гриша?
Еще в театре он сменил кроссовки и джинсы на безликие брюки и туфли и сейчас действительно напоминал моложавого шофера.
– Ты здорово ее напугала, заставила паниковать, в таком состоянии она меня не запомнит, – заверил Антон.
Женщины пугливые, согласилась Сана. Она сама жутко переволновалась, пока Антона не было. Продолжая уборку, она абстрагировалась от плеска воды, шуршания швабры, окриков начальства. Сана прислушивалась ко всем шагам в округе в надежде распознать те единственные, которые вернут ей спокойствие. Тысячи шагов мужчин и женщин, молодых и старых, худых и толстых, куда-то спешащих и топчущихся на месте словно радиоволны пронзали ее организм.
Наконец, среди бесполезного шума она услышала, как Антон приближается к театру. Звук его шагов чуть изменился, он нес тяжелый портфель.
Сана продолжала тереть пол, не поднимая головы. Антон требовал, чтобы она вела себя, как обычно. Вот он вошел в театр, поднялся по лестнице и заперся в своей комнате. Сана слышала, как он открыл портфель, зашуршал содержимым. Затем опустился на стул и сказал для нее:
– Уголек, у нас получилось. У нас куча денег!
Сана находилась двумя этажами ниже, но услышала послание.
Вечером директор мясокомбината приехал домой, немного уставший, как всегда с пакетом мясных деликатесов.
– Тебя отпустили! – встретила его радостная жена. – Взяли деньги – и проблем не будет, да?
– Какие деньги? – нахмурил брови Курашвили.
– Все, что у нас были. Я Грише отдала, как ты велел. – Она показал пустой тайник.
– Какому Грише? – взревел обманутый директор.
Когда он разобрался в произошедшем, то готов был выкинуть жену с балкона. Испуганная женщина клялась, что слышала именно его голос, а не перезванивала, потому что он сам так велел. На ее предложение, сообщить в милицию, прозвучало такое громогласное «дура!», что ругань услышали все соседи. Побуянив, Курашвили напился с горя и бухнулся на диван. Жена суетилась над мужем, предлагая воду и таблетки, а он
