да, домой! – усмехнулся он и посмотрел внимательно и как будто с тревогой. – Устала с дороги?
И вдруг стал так похож на ее Димочку, что даже сердце защемило. Муж тоже внезапно переключал тему разговора и спрашивал «устала?» и тут же, не принимая возражений, отправлял ее в постель.
– Нет! – бодро сказала она и отвернулась, скрывая заблестевшие слезами глаза. – Только есть хочется.
– Ну иди, – милостиво отпустил он. – Там скажут, чтобы тебя хорошо покормили.
Она не успела удивиться, как рядом вырос здоровенный детина, почти улавливающий ультразвук, исходящий от шефа. Хозяин коротко кивнул и что-то сказал. Выражение лица у детины осталось прежним, зато включилась функция охраны. Он закрутил головой, как робокоп, и двинулся за Марусей, будто на привязи. Но возле кафе опередил ее, открыл дверь, пропустил внутрь и, протиснувшись в узкие двери, профессионально оттеснил к угловому столику, а сам, поймав за плечо официанта, начал что-то втолковывать ему шепотом. Официант кивнул, косясь лошадиным глазом на гостью, и, не потрудившись принести меню, исчез на кухне. А охранник убедился, что женщина пристроена, и расположился у стойки бара, раз в три минуты, как запрограммированный, поворачивая голову в сторону неприметного столика.
Через полчаса около ее ауди обнаружилась собака. Ей редко приходилось видеть дворовых собак такого размера. Высокая, как дог, с широченной грудью и тяжелой квадратной мордой, увенчанной непропорционально маленькими ушами, она, тем не менее, приветливо улыбалась. Короткая палевая шерсть была покрыта пыльным серым налетом, на одном ухе клипсой болтался репейник. Маруся в ответ нахмурилась и огляделась по сторонам, ища пути обхода нежданного препятствия.
– Я не умею ладить с собаками, – осторожно намекнула Маруся и на всякий случай попятилась за спину охраннику. – Можете ее отогнать?
– Это Филька, добрейшая душа! – впервые подал признаки человеческой, не роботизированной, жизни охранник и тоже растянул плоские губы в подобии улыбки. – Он знает машину, Сергей Дмитриевич ему иногда поесть выносил.
– Сергей Дмитриевич? – переспросила она, косясь на огромный розовый язык размером с походный котелок, вываленный из добродушной Филькиной пасти. – Я рада, конечно… Но пусть он уйдет.
– Филь, не будет ничего, иди. – Пес помотал лобастой башкой, не соглашаясь с таким развитием событий, и не тронулся с места, а охранник развел руками. – Он не уйдет, он котлету хочет.
– Я тоже фуагра хочу и устриц, – пробормотала балованная столичная штучка и вопросительно посмотрела на сопровождающего, как будто тот мог быстренько сгонять за котлетой и за фуагра для них обоих. – И что будем делать?
– Он вас не тронет, он добрый, просто упрямый. Если раньше получал котлету, то думает, что так будет всегда.
– Все когда-то заканчивается, – вздохнула о своем Маруся.
Пока охранник уговаривал Фильку, выразительно роняющего слюни на асфальт, она осторожно обошла машину и приблизилась к водительской
