Рукопожатие было сильным, энергичным. С Эдгаром они обнялись.
– Я заказал два номера в «Гранд-отеле», – сообщил Гирт. – Если не возражаете, мы пообедаем прямо в гостинице, и я расскажу вам обо всем, что мне удалось узнать. Вы давно не были в Риге? – спросил он, обращаясь к Дронго.
– Уже лет десять, – ответил эксперт. – Вижу, вокзал очень изменился.
Они прошли к автомобилю. Гирт уселся на переднее сиденье, гости разместились на заднем. Водитель поздоровался с приехавшими по-русски.
– Да. Вокзал отремонтировали, – сказал Гирт, – но с тех пор произошло много разных изменений, и не самых лучших. Наши молодые ребята тысячами уезжают на работу в Европу, благо никаких разрешений и виз уже не нужно. По статистике, вместо трехмиллионного населения в стране осталось только два миллиона двести тысяч человек, да и эти цифры вызывают большое сомнение. Мы официально продлили сроки регистрации граждан, даже разрешили оформлять опросные листы по Интернету, но все равно умудрились «потерять» больше четверти населения страны. Вот такие у нас перспективы.
– Неужели все так мрачно? – не поверил Дронго.
– Даже хуже, чем вы думаете. Резко упало производство, выросли долги, один за другим закрываются работающие предприятия. После распада СССР мы закрыли практически все работающие у нас крупные производственные объединения. Наши «патриоты» считали, что так будет лучше, ведь на них работало много приехавших русскоязычных граждан. И сейчас мы столкнулись с тем, что одни вернулись в Россию, другие уехали в Европу, и все мрачно шутят, что вскоре в Латвии останутся только старики и дети.
Вейдеманис молчал, глядя в окно и стараясь не комментировать своего школьного товарища.
– Это был период «взросления», – подхватил невеселый рассказ Дронго, – когда, отделившись от родителей, подросток изо всех сил пытается доказать свою самостоятельность. Мечты о восстановлении собственной независимости были мечтами на протяжении почти пятидесяти лет. Ну, и добавьте сюда обиды прибалтов за сороковой год, когда их фактически оккупировали. Латвия, как и другие прибалтийские республики, изо всех сил пыталась отделиться от России, доказать, что может существовать не просто самостоятельно, но и независимо от своего соседа…
– Насколько я знаю, Эдгар не считает сороковой год «оккупацией» Латвии, – улыбнулся Гирт, показывая на друга.
– Я его понимаю, – кивнул Дронго. – Ведь если соглашаться только с таким выводом, то получается, что он всю жизнь служил «оккупантам», работая в органах КГБ. А ему это обидно и неприятно. Исторические реалии были таковы, что Сталин и Гитлер пошли на сознательный раздел Восточной Европы, и Прибалтика попала в сферу влияния СССР. Тысячи латышей приветствовали части Красной Армии, вошедшей в Ригу. И это тоже правда. Как правда и то, что через два года уже другие тысячи местных горожан приветствовали немцев, а в некоторых местах еще до прихода фашистов происходили массовые еврейские погромы.
– Это тоже спорный вопрос, – возразил Гирт. – Дело в том, что в органах госбезопасности
