посмотрел вверх, вытер очередную каплю машинного масла со своей щеки.
– Придется вводить данные вручную. Так надежнее. Будем дожидаться темноты, – заключил советник.
Дождавшись, пока солдаты уснут, советник и ассистент осторожно прокрались к ночной казарме, бесшумно скользнули в дверь казармы, на цыпочках пошли по коридору. Вдоль стен выстроились шеренги сапог, обвязанных портянками. В стороне дремлет дневальный.
Ассистент напряженно заглядывает в пустые глазницы сапог, принюхивается.
– Там никого нет, – шепотом проинформировал ассистента советник, – Научились передавать запахи без тел. Для нас они видимы. Это нас они не смогут увидеть. Услышать смогут. Если они нас услышат, решат, что это полтергейст или галлюцинации. Если они, конечно, не психи. Постой здесь. Я на разведку.
Советник тихо скрылся за дверью, нашел кровать Каркушина и встал от изумления. Кровать оказалась пустой. Вечером Локатор показывал, что Каркушин спит на этой кровати. На всякий случай советник решил осмотреть ближние кровати. Осмотр лиц спящих солдат и сержантов не принес ничего, кроме новой растерянности. Советник вернулся к пустой кровати. В этот момент дверь в солдатскую спальню осторожно открылась, и в проеме показался прапорщик Майстренко. На лице прапорщика было написано, что он собирается сделать пакость.
Советник не заметил появления прапорщика, продолжил осмотр кровати Каркушина. Заглянул под одеяло, под подушку, прощупал матрац. Прапорщик присел. Лицо его вытянулось. Глаза округлились. Наконец, он схватился за голову и замычал.
Советник бросился к двери, распахнул дверь и, схватив ассистента, пробормотал:
– Бежим отсюда, на всякий случай.
Ассистент успел уже примерить солдатские сапоги, пытался понять, в чем их удобство.
После летания в воздухе одеяла и подушки в отсутствии человека, скрипа кровати, самостоятельно распахнувшейся двери, и убегающих по коридору казармы пустых сапог, прапорщик Майстренко окончательно потерял дар речи.
На следующее утро прапорщик Майстренко стоял посреди казармы и разливал солдатам самогон. У окна с биноклем расположился солдат на шухере. Другой солдат «отбивал» деревянными досочками кровать Каркушина и наводил на ней стрелки.
– Пока там смотрят кино, мы с вами договоримся и все решим, – бормотал прапорщик. – «Комсомол» в одних сапогах, то есть одни сапоги без «комсомола», в общем, «комсомол» исчез вместе с сапогами.
– Сапоги мои, – сообщил один из солдат.
– Значит, и сапоги еще с собой чужие прихватил. В общем, вы ничего не видели, ничего не слышали. Я ему ничего в пищу не сыпал. Надо же, как бром в больших дозах действует!.. А сапоги тебе я новые выдам. Яловые!
– Ну, если яловые…
Солдаты как один поддакивали и подставляли стаканы. И чем чаще поддакивали, тем чаще подставляли стаканы.
– Может, обойдется? – вздохнул прапорщик и перекрестился, в глазах его засветилась надежда. –
