наряд кардинально отличал ее от остальных, ведь на них были только набедренные повязки. И тела их были очень загорелые за счет этого.
– Кто они? – спросила она, спустившись вниз и подойдя вплотную к ребятам.
– Понятия не имею, – ответил сзади тоненький голосок, вероятно, той самой девочки.
Ребята невольно обернулись на этот голос, но аборигены резкими толчками заставили их смотреть только на их Госпожу.
– Нашли сегодня в лесу, когда охотились на обскурусиков, – продолжил голосок.
– И как я понимаю, ни одного не поймали? – рассердилась женщина. – Чем прикажешь мне сегодня кормить всю эту толпу? Может, этими? – она указала пальцем на ребят. От этой фразы и у них похолодели руки.
– Ну, мама, так вышло! – Фигура, стоящая сзади, подбежала к женщине и тем самым предстала их взору. – Я не смогла их там бросить.
Теперь ребята различили в ней совсем юную девочку, тоже небольшого росточка. Худенькую, загорелую, но только вместо набедренной повязки на ней было миниатюрное платьице желтого цвета. Похоже, она уже давно из него выросла, а другого в этом регионе не нашлось.
– Что если они тоже такие, как и мы…
– Довольно! – резко одернула ее женщина. – Ни слова больше! В наковальню их! – Она махнула рукой, и толпа не заставила себя ждать. Можно даже позавидовать такому послушанию, но только не тогда, когда оно оборачивается против тебя. И только богу известно, что они тебе уготовили.
Ребят скрутили и потащили по той самой лестнице, ведущей в пещеру. Пещера, на удивление ребят, внутри была очень просторная и высокая. В самом центре горел внушающих размеров костер. Над костром возвышался большой железный чан. Вероятно, в нем что-то варили или плавили.
Все тело ребят онемело от страха. Неужели как раз этот котел станет их последним пристанищем? И что, вот так все закончится? Это конец их истории? Они стали деликатесом для людоедов? Почему никто не сообщил, что в лесу недалеко от курортного городка спокойненько живет целое племя отсталых и кровожадных людоедов?
Андрей умудрился обернуться на долю секунды и встретился взглядом с этой девочкой. Ее глаза были голубыми и пронзительными, в них отражалась печаль и наворачивались слезы. Стало понятно, что она не желала им смерти, но перечить властной матери было выше ее сил. Абориген сильной оплеухой отвернул мальчика от нее, но было поздно: образ белокурой голубоглазой девочки прочно отпечатался у него в голове. По его телу будто пробежала молния, затронув каждую его клеточку, что-то перевернулось внутри. И он почувствовал какую-то неведомую до того эйфорию, несмотря на то, что минутой ранее испытывал животный страх. Даже когда он закрывал глаза, образ девочки не переставал оставаться перед ним.
Вот теперь умирать совсем не хочется. Да и не только Андрею. Но аборигены тем временем упрямо и верно толкали их вперед,
