прошли мои первые мгновения в Голландии – чехи продолжают быть моими гидами, сопроводителями, ангелами, – при условии моего незнания языков это просто спасение. В Голландии, сказала Либуше, много чешских эмигрантов. А вообще всех эмигрантов ок. 40 000 – принимая во внимание, что все это лучшая интеллигенция, это очень-очень много. Иришка, целую тебя и детей, напиши мне в Лондон! Очень хочется получить письмо, но я не знаю, сколько я здесь буду (в Голландии). Целую. Твой Мишка.
3 февраля. Утрехт. Мои дорогие Ирка, Яшенька и Златочка, третий день как я живу в Голландии. Она красивее Германии. В Германии лица какие-то белесые и квадратные, а здесь люди разные, и девушка, если даже некрасивая, все же в ней есть какой-то шарм.
Вчера мы с Либуше Брожковой были в музее, где она работает. Потом я гулял по Утрехту, смотрел музей современного искусства. Утрехт – город каналов, узких улиц и все такое прочее. Очень красиво и симпатично. Потом вечером я был у Либуше, мы поужинали и пили вино. Сын Либуше, 16 лет – очень симпатичный, со своей подругой, еще один парень Милош – чех, и дочка Либуше, Тереза – красавица 20 лет, ведущая богемный образ жизни.
Я говорил с Шломо Кореном по телефону, сегодня мы с ним встретились в Амстердаме.
Либуше Брожкова чрезвычайно симпатичная, она подруга Арсена Погрибного. В доме у нее много красивых вещей, мебель, картины и пр., но в то же время очень скромно.
5 февраля. Утрехт. После двух дней в Амстердаме я снова в Утрехте. Приехал я сюда из Амстердама на собственной машине, «Ситроен-стейшн 1100», которую купил за 500 гульденов. Привыкаю к новой системе управления и европейским дорогам. 3 февраля мы с Либуше и Терезой приехали в Амстердам, были в галерее «Исраэль», где хозяйка – еврейка из Израиля, но галерея плохая, потом были в галерее «Сварт» – ультрамодерная, но тоже неинтересно, были в знаменитом Штедлик-музее, потом были у Шломо Корена. Я спросил его, может ли он дать мне место в его мастерской для проживания, он сказал: да, и я остался у него дома. Он живет в 3 этажах в центре города; мы пили вино и беседовали.
На другой день – 4 февр. – я был еще раз в Штедлик-музее и в Риксмузее. Потом мы ездили с Кореном по гаражам и искали мне машину. Потом мы ужинали у Шломо (у него жена, дочь ≈18, сын – 10 лет). Пришел Михаэль Друкс, израильский художник, уехавший жить в Лондон, и мы беседовали. Корен – левый и полный дурак в политике. Потом мы с Кореном были у его галериста Яки Корнблита (уроженец Израиля, живущий в Амстердаме. Бизнесмен. Симпатичный малый, красивая жена-голландка (манекенщица)). Мы пили, ужинали и спорили, и беседовали часов до 3–4 ночи. Корен стал говорить, что я сам не знаю, что хочу. Это он рассердился за то, что я сказал, что он человек галута55, а я израильтянин, и за то, что ругаю всех левых. Но в конце концов, когда мы вышли, он обнял меня и спросил, не сержусь ли я и пр. В общем, бред. Дома мы еще сидели, курили и беседовали в более мирных тонах.
Сегодня утром мы с Шломо
Галут (буквально «изгнание») – вынужденное пребывание еврейского народа вне его родной страны.
