отпрыгнуть в сторону, если она станет слишком настойчивой.
– Как его зовут? – спросила Рози.
– Рокки. Он весьма стеснителен.
Спенсер сел на другой край скамейки.
– Иди сюда, Рокки, – уговаривала она собаку. – Иди ко мне, мой милый! – Рокки наклонил голову и с сомнением смотрел на нее. – Что случилось, милый? Почему ты не хочешь, чтобы тебя приласкали?
Рокки завизжал. Он припал на передние лапы и начал вилять задом. Он не мог заставить себя вилять хвостом. Конечно, ему хотелось, чтобы его приласкали, но он все еще не доверял ей.
– Чем больше вы будете приставать к нему, – сказал ей Спенсер, – тем больше он будет бояться вас. Не обращайте на него внимания, и, может, тогда он расхрабрится и решит довериться вам.
Когда Рози оставила собаку в покое и выпрямилась на скамейке, Рокки испугался ее внезапного движения. Он отполз назад и подозрительно уставился на красавицу.
– Он всегда такой боязливый? – спросила Рози.
– Да, сколько живет у меня. Ему, наверное, лет пять или около того, но у меня он два года. Я увидел объявление в газете, из тех, что публикуются каждую пятницу: «Дайте приют бездомной собаке». Никто не желал приютить его, и ему собирались сделать укол.
– Он такой милый. Любой мог его взять к себе.
– В то время он был еще более нервным.
– Вы же не хотите сказать, что он мог кого-то укусить? Он такой милашка.
– Нет, он никогда даже не пытался кусаться. Его слишком забили, чтобы он мог проявлять какую-нибудь агрессивность. Он скулил и дрожал каждый раз, когда к нему пытались приблизиться. Стоило коснуться его, как он сворачивался в клубок, закрывал глаза и начинал скулить еще сильнее, и дрожал, как в припадке. Казалось, что прикосновение причиняло ему боль.
– Его сильно били? – мрачно спросила она.
– Угу. Обычно люди из приюта для животных даже не пытаются куда-то пристроить таких собак. Ее никто не возьмет к себе в дом. Они мне рассказали, что собаки, которые так сломлены эмоционально, как Рокки, трудно приживаются даже в хороших руках, и поэтому их обычно усыпляют.
Рози внимательно смотрела на собаку. Рокки тоже продолжал наблюдать за нею. Потом она спросила:
– Что же с ним случилось?
– Я не спрашивал. Мне не хочется этого знать. В жизни есть слишком много вещей, о которых мне бы не хотелось знать… я потом не смогу забыть о них… – Женщина отвела взгляд от собаки и посмотрела прямо в глаза Спенсеру. Он добавил: – Незнание – это не радость, но иногда…
– Иногда… незнание дает нам возможность спокойно спать ночью, – закончила за него Рози.
Ей было, наверное, уже далеко за двадцать, ближе к тридцати. И она была достаточно взрослой, когда в Сайгоне взрывались бомбы и звучали пулеметные очереди, когда пал Сайгон, когда пьяные солдаты-победители праздновали победу и когда открылись лагеря
