Счастья и расплаты (сборник). Евгений Евтушенко

      От страха мыслить, просто лени,

      недопрочтя веков дневник,

      мы совершаем преступленье

      недопрочтенностию книг.

      Недопрочтенность чьих-то судеб

      в не трогающем нас былом

      нас беспощадно после судит,

      и наказанье – поделом.

      Полупропущенные главы,

      где чьи-то слезы, чья-то кровь,

      отмстят бесславьем вместо славы,

      и кровь и слезы будут вновь.

      Что, впрочем, блеск сокровищ книжных,

      когда сотрут лицо с лица

      недопрочтенность самых ближних,

      с недопрочтенностью Творца.

      К себе самим жестокосерды,

      в душе все лучшее губя,

      мы – легкомысленные жертвы

      недопрочтенности себя.

      Жизнелюбие наше от боли —

      ничего нет дороже ее,

      и от страшного минного поля

      там, где, съежась, ползло ребятье.

      Все жестокое, лживое, злое,

      и все трупы на шаре земном,

      неповинной в убийствах землею

      мы для ясности не замнем.

      Жизнелюбие наше от гнева,

      и без водки мы навеселе,

      и чего не дождемся от неба,

      мы добьемся того на земле.

      Жизнелюбие наше от жажды

      видеть будущие таким,

      что, когда свою душу отдашь ты,

      оно будет посмертно твоим.

      Мы – трагические жизнелюбы

      и любовь нам не только кровать.

      Мы в ее материнские губы

      смерть не струсим поцеловать.

      Ha шарике земном, так пожилом,

      что поздно нам чьего-то ждать пришествья,

      без всепрощенчества, без непрощенства

      ну, неужели мы не проживем?

      Ах, до чего мы тучи довели,

      что не дождем становятся, а пеплом,

      и в мирозданьи нашем неокреплом

      вулканов лава – это гнев земли.

      Ну что же, человечество, плати!

      И не поймешь, чей мстительный посланец,

      взорвавшийся молчун – вулкан-исландец,

      став Лакснессом кипящим во плоти.

      А сколько в каждом прячется грехов,

      но мы вулканны в гневе только к ближним,

      и в обвиненьи радостно облыжном

      взрываемся, а каждый сам таков.

      Земля, грехи, как матерь, отпусти,

      ты смой их все в купели всекрещенства,

      Нас отучи от злобы непрощенства

      и нас без всепрощенчества прости.

      Не словами – глазами меня пристыдила,

      догадавшись, что я

                примирился со смертью почти,

      и глазами ты к жизни меня присудила,

      будто выдернув из крематорийной,

                нежно запевшей печи.

      Смерть, когда ей сдаемся, —

                предательство нами

Скачать книгу