прав, но благодаря Стивену и той женщине в аэропорту я уже натерпелся унижений.
– Может, вы сделаете, что вас просят? – огрызнулся я, и он пошел за стойку.
Когда я проглотил ужасную смесь, бармен, ухмыляясь, предложил повторить за счет заведения.
Снова вернувшись в аэропорт, мы обнаружили, что самолет уже прилетел и улетел.
Сеял мелкий дождик. Стивен сидел у ворот, на краю канавы, примостившись на своей сумке и подперев подбородок кулаком. С тех пор как я видел его в последний раз, он успел похудеть еще сильнее, а под глазами были фиолетовые круги. Мокрые остатки волос, прилепившиеся к лысине, придавали ему жалкий вид. Его шерстяное пальто и вельветовые штаны в крупный рубчик давно отслужили свое и к тому же отвратительно сидели. Под порывами ветра одежда надувалась, как брезент на плохо упакованном грузе.
– Привет, – окликнул его я.
Он обжег меня взглядом.
– Какого черта, Мэтью? – сказал он. – Я всю ночь не спал, чтобы просидеть два часа в канаве? По-твоему, это нормально?
– Я приехал три часа назад, – объяснил я. – У меня на сегодня были планы, Стивен. А теперь Джордж набрался, у меня тоже глаза слипаются, и весь день псу под хвост.
– Очень хорошо, – сказал Стивен. – Я специально попросил задержать самолет, чтобы тебе напакостить.
– Я только говорю, дубина, что ты легко мог бы позвонить.
– Вот что, урод, – прошипел Стивен, – ты ведь знаешь, я телефонами не торгую. Это же ты у нас… предприниматель хренов. Я не знал, что тебе нужны специальные инструкции, чтобы не оставлять человека под дождем.
Я хотел сказать, что Стивену ничего не стоило подождать в домике из гофрированного железа, в компании седой женщины и приемника, но у меня забрезжило подозрение, что так оно и было. Скорее всего, он увидел оттуда, как я подъезжаю, и устроился в канаве с расчетом меня устыдить. Однако зрелище и вправду было печальное. Он дрожал, а щеки и лоб вспухли от укусов крупных морозостойких комаров, которые водились здесь в изобилии. В настоящий момент один из них насыщался на мочке его уха. Брюшко насекомого сверкало на холодном белом свету, как гранатовое зернышко, но я не стал его смахивать.
– А ты поплачь, Стивен, – посоветовал я. – Побесись как следует, авось полегчает.
Для примера я похныкал, и лицо брата посерело.
– Ладно, скотина, я улетаю. – Его голос был хриплым от ярости. – Поездочка удалась. Рад, что ты все такая же сволочь, Мэтью. Счастливо оставаться, козел.
Он вскинул на плечо сумку и ринулся на летное поле. Крошечная головка, хлюпающие ботинки – ни дать ни взять утенок, закативший истерику.
Старое удовлетворение захлестнуло меня волной. Я потрусил за Стивеном и сорвал сумку с его плеча. Когда брат обернулся, я крепко стиснул его в объятиях и поцеловал в лоб.
– Отвали, – сказал он.
– Это
