исполнил просьбу дочери. И через некоторое время в руках Стэллы был этот музыкальный инструмент. Стэлла взяла скрипку в руки, наложила смычок на струны и провела по ним. Таким образом, она взяла первую ноту. Она впервые держала в своих руках инструмент. Баба Серафима и дед Антон с удивление смотрели на свою названную внучку.
– Это, Стэллушка, ведь учиться надо. Играть-то… – произнесла Серафима.
– Да она умница, она научиться, – ответил дед Антон.
На это Стэлла вдруг взмахнула смычком, и… музыка полилась как река. Стэлла играла и играла. Как музыкант, посвятивший всю свою жизнь этому искусству. Старики рты поразинули, глядя на Стэллу! Такое они видели впервые. Они буквально «окаменели» от такой неожиданности.
– Стэлла! Да это как же? – первой выйти из состояния «окаменения» предстояло Серафиме.
– Вот таким образом! – ответила Стэлла.
– Да, дела, – только и произнес дед Антон. Больше он ничего сказать не мог.
А Стэлла теперь прибегала на море играть дельфинам. Она стояла на краю обрыва и играла на скрипке. Солнце освещало ее, ее жизненный путь. Множество дельфинов поклонялось ей и ее игре. Стэлла понимала, что ее жизнь только начинается, и что она готова была встретить ее и если надо, то отдать ее за Истину, как это сделала ее мама!
Действие четырнадцатое
Первые же строки повергли Мартина в шок. Сколько он помнил себя, ему еще никогда не приходилось читать таких документов, на первый взгляд представлявших стопку макулатуры. Но ведь это для неопытного глаза!
– Простите, – еле выговорил Мартин, – а откуда у Вас эти бумаги?
– Да как «откуда», милок! – улыбнулась бабуля. – Я ж говорю, привезли мне их от давней знакомой. По молодости подругами были. Да с тех пор много воды утекло.
– Ха, ну да, конечно, – произнес Мартин. – А как звали Вашу подругу? Ой, простите. Зовут?
– А, так это, как ее, забыла, – стала вспоминать старушка. – Да как же, да ведь Марией Михайловной! Вот как!
– А вот спасибо! А она, говорите, жива? – осведомился Мартин.
– Ой, милок! Да кто ж ее таперечки-то знает. Не ведаю, – ответила старушка.
– А где она живет? Вы не помните? – задал вопрос Мартин.
– Ой милок! Да не помню! Она, я как помню, переезжала, а куды, не ведаю, – ответила старушка.
– Ну а родные-то Ваши, ведь они-то знают? – настаивал на вопросах Мартин.
– Слушай, милок, – внезапно переменила тон старушка, – я же не обязана тебе докладываться. Чай ты мне не прокурор. Хошь – бери, а нет – так и не надо.
Мартин понял, что перегнул с вопросами:
– Да ну что ты, бабуля! Конечно, возьму! Сколько с меня?
– Да ну, за бесценок отдам! – ответила бабуля и назвала сумму.
Мартин скроил физиономию. Не совсем, мягко говоря, это был и бесценок.
– А
