ой «брат» по крови, один из весьма редких представителей моей национальности в военной среде да ещё в таком высоком звании. Будучи впервые в командировке на нашем заводе, он не смог устроиться в гостинице нашего небольшого городка. Не мог же я бросить своего «брата» на произвол судьбы и, после недолгих упирательств, «притащил» его к себе домой. Естественно, был накрыт стол, с бутылочкой «чая». Хотя видел его я впервые, мне очень хотелось задать ему несколько вопросов.
В теперь уже далёкой, безвозвратно ушедшей юности, я хотел связать свою судьбу с военной авиацией. Лётчика из меня не получилось бы, это точно, я это понимал и знал, но стать авиационным инженером представлялось вполне реальным. Я даже подал документы в военкомат для поступления в авиатехническое училище, но нашёлся один, всё знающий умный «доброжелатель», который настойчиво советовал мне не делать этого, убеждая меня в том, что с моей фамилией не только в военной, но и в гражданской авиации делать нечего. Наслушавшись его доводов и страхов, я струсил, отступил, сдался. Можно прямо сказать – предал свою мечту, предал самого себя.
Прошло много лет, но видя человека в военной или в гражданской авиационной форме, испытываю к нему огромное уважение, и очень сильно завидую ему хорошей, белой завистью. Мне очень хотелось расспросить моего гостя о том, как ему живётся и служится с этой пресловутой пятой графой в анкете, вообще, как он пришёл в армию, не жалеет ли он о сложившейся судьбе. Я понимал, что мои вопросы несколько бестактны, но я очень хотел сравнить его судьбу со своей. Меня это очень интересовало, не только потому, что я изменил своей мечте, но и потому, что прослужил три года срочной службы, не испытывая никаких проблем по этому поводу, хотя в значительно иных условиях…
Полковник стал моим первым собеседником. В дальнейшем мне ещё не раз приходилось приводить едва знакомых людей к себе домой и просиживать с ними всю ночь напролёт, беседуя с ними «за жизнь», но Полковник был ПЕРВЫМ…
Свой ответ он начал издалека.
С того, как его, десятилетнего мальчишку, после бомбёжки эшелона, «откопали» единственного оставшегося в живых среди десятков тел, в том числе и погибших его родителей и младшей сестры … Детдом, срочная служба в песках Среднеазиатского военного округа, офицерское училище, служба в строевой авиачасти ПВО в Средней Азии и так далее…
– Везде надо быть человеком и иметь голову на плечах. Голова даётся человеку не только для того, чтобы носить фуражку… Некоторые ей ещё и думают… Самое главное, надо понять меру ответственности за порученное тебе дело, делать его добросовестно и честно, отдавать ему всего самого себя, вкладывать в него всю свою душу. Нельзя давать ни малейшего повода обвинить тебя в некомпетентности и нерадивости, в наплевательстве и, уж тем более, в халатности… Даже если тебе не всегда всё нравится…
Кроме всего прочего, перво, наперво, надо любить свою профессию. Любить то, что ты сам для себя выбрал…
Находились, конечно, «недовольные». Приходилось делом доказывать своё право на существование, быть постоянно настороже – некоторые постоянно пытались «подставить» тебе подножку… Надо уметь постоять за себя, чтобы никто не посмел обидеть тебя…В общем, у меня нет причин жаловаться на свою жизнь, нет претензий к моей судьбе …
За рюмочкой «чая» мы проговорили с ним всю ночь. Выяснилось, что ещё во время своей срочной службы, он был знаком с моим старшим двоюродным братом, Зиновием Турецким, тогда ещё лейтенантом, авиационным техником. Это он посоветовал ему после срочной службы пойти учиться в офицерское училище…
… Вероятно, моему брату повезло меньше… Не зная брата «вживую», видя только его фотографию ещё пятнадцатилетним мальчишкой, я встретился с ним в начале октября 1965 года на Курском вокзале Москвы. В это время я проходил срочную службу недалеко от столицы. Тогда, ещё не прослужив и года, я задал ему вопрос об офицерском училище по его специальности. Прослужив более десятка лет и будучи уже капитаном, он ответил на мой вопрос, весьма своеобразно:
Двадцать пять лет беспросветной жизни, ради двух просветов на погонах???…
… Мой собеседник почти ничего не рассказывал о подробностях своей службы. Разговор шёл о семье, о детях, о жизни, о людях, которые его окружали. Мой гость был старше меня, и у него уже было четверо детей – две двойни – два мальчика и две девочки… Он был мудрее меня, больше повидал и больше знал о жизни, чем я… Ирония судьбы. Мой двоюродный брат, тоже офицер, чуть старше моего гостя, и тоже авиационный инженер, имел также четверых детей, двух пар двойняшек – двух мальчиков и двух девочек. В дальнейшем некоторое время мы перезванивались с Полковником, затем связь оборвалась… Только спустя более десяти лет, уже будучи сам в командировке, случайно встретил своего давнего знакомого на авиационном заводе, в одном приволжском городе.
Конечно, ни о какой гостинице не могло быть и речи, ничего удивительного в этом нет. Только детей в его доме было значительно больше и были они значительно младше, чем те, о которых
