пришло в голову, что здесь – другой случай?! Я был в замешательстве: что если у них тут трансформируется нечто иное! В конце концов, я не ослышался, было сказано, что, возможно, – «все сызнова». А, значит… Ей богу! Так и свихнуться не долго!
Я оставил печальное здание и вернулся на железнодорожный вокзал, чтобы переждать ночь в комендантском зале.
На другой день я бродил по городу Аксай, дожидаясь назначенного мне срока. Город был не очень большой, но, как мне показалось, грязный. И хотя по улицам бегали трамваи, было много вони и мата.
Над городом вздымались купола знаменитого собора. Времени у меня оставалось много, и я двинулся в сторону храма. Уже, покидая низкий более чем скромный, но вполне подходивший городу вокзал, я почувствовал за собой что-то вроде хвоста. Маленькую тощую фигурку с капюшоном на голове, я увидел сразу, как только вышел на привокзальную площадь, но не обратил внимания: человек не только не выделялся, а был, можно сказать «невидим» среди других толпившихся на площади людей. Но по мере приближения к Собору, не проявляясь и не приближаясь, «хвост» как будто прилип у меня на краю поля зрения слабо различимой узкой, похожей на щель, черточкой.
Наконец, я поднялся на соборную площадь, с которой потрескавшийся, давно отвердевший старый престарый асфальт постепенно стекал вниз к вокзалу, как стекают под собственной тяжестью горные ледники или сползают породы, пытаясь сбросить непрошеный гнет. Человеку даны великие просторы, а он норовит строить именно там, где нельзя, – где земля оползает.
Собор в этом низеньком городе предстал неожиданным колоссом. Его черные, ободранные охотниками за скальпами (читай – сусальным золотом) купола притягивали взгляд. На чем же еще мог остановиться тут глаз: на почерневших от копоти трубах, на ржавых высоковольтных мачтах? Огромный храм был похож на присевшего отдохнуть старого беспородного пса. Он был хмур, казался голодным и глядел с такой же вызывающей неприязнью обиженного, с какой глядело большинство прохожих на улицах города.
Мне повезло. Я присоединился к случайной экскурсии, которая обходила храм по периметру, слушая рассказ внушительного гида (с бородкой и в очках). Главным в этом рассказе была обиженная интонация сиплого голоса. Рассказ оказался поучительным, хотя экскурсовод такой цели перед собой, возможно, не ставил. Слова были сухими, бесстрастными. Но чем дольше я их слышал, тем больше росла во мне жалость к этому великому храму, под сенью которого продолжали существовать город и его жители.
Естественно, город возник чуть раньше Собора, как казачий форпост, но казался теперь скудным предместьем, жавшимся, к храму, как к своему юному и роскошному сюзерену. Возводили Собор целиком все девятнадцатое столетие, как главный храм столицы Казачьего Войска. У него было два названия. Какое основное так до конца не решили: «Храм Вознесения Господня» и «Храм Александра Невского». Проектировали два брата-итальянца. Когда возвели стены, обнаружилось, что главная несущая стена получилась несколько хлипкой. Назначили комиссии сначала
