Они не были фанатичными мусульманами, но воспитывались с детских лет воинами и мало думали о чем-либо другом, кроме войны. Они подчинялись всякому человеку, который мог воодушевить и укротить их, дать почувствовать им вкус победы. Но джалаиры покорились Ильясу, Хусейн был в бегах, пока наследник монгольского хана занимал его дворец в Кабуле. Ханов мало воодушевляла перспектива следовать за молодым Тимуром.
Они предупредили барласа, что монголам известно о его пребывании в городе. Снова ему пришлось сесть в седло коня и ночью покинуть город. Уехал он не один. Вокруг него собралась немногочисленная, но разношерстная публика – оставшиеся без хозяев слуги, бродячие солдаты, искатели приключений, разбойники, дикие туркмены и арабы-авантюристы. Они мало годились для формирования боевого подразделения, но весьма подходили для путешествия.
Спутников Тимура позабавило то, что он повел их на виду Шахрисабза и сделал привал на заброшенном летнем пастбище, расположенном над белым куполом его дворца. Оттуда можно было наблюдать за монголами, выезжавшими на поиски хозяина дворца. Они рассказывали о подвигах Тимура барласским бахатурам, которые, узнав о возвращении в родные места своего предводителя, приехали приветствовать его. Среди них находились Элчибахатур, лишившийся своего лука, и светловолосый Джаку-барлас, охочий до приключений.
Ветераны армии Созидателя Эмиров опорожнили не одну чашу кумыса с молодым изгнанником.
– Если Аллах создал такую обширную землю, – говорили они, – зачем сидеть в четырех стенах?
– Это одни слова, – упрекал их Тимур. – Где ваши дела? Вы вороны, кормящиеся крохами со стола монголов, или ястребы, сами добывающие корм?
– Клянемся аллахом, – заверяли оба барласа, – мы не вороны.
Они почтительно приветствовали Алджай – супругу Тимура. Разве она не участвовала в битвах своего мужа? Когда Тимур в конце осени снялся со стоянки и двинулся в горы, на юг для встречи с Хусейном, они поехали вместе с ним.
Дорога была не для слабых. 500 миль она петляла среди гор, подпиравших облака, уходила на территорию современного Афганистана, до сих пор не имеющую подробных карт и лишь частично исследованную. Поднималась через горное ущелье, по дну которого текла река, превращавшаяся в промерзшее русло. Они были вынуждены идти здесь по колено в снегу.
Дорога проходила под ледниками Отца Гор, все еще уходя вверх к продуваемым ветрами горным плато, где они разбивали свои круглые юрты под скалами, отдающими эхом. Днем они двигались на большой высоте в сиянии снежных полей, прерывавшихся только там, где ветер освобождал от снега долины, усеянные галькой.
Лошадей укутали войлочными одеялами, а всадники завернулись в волчьи и соболиные меха. Если попадались на пути деревья, то их рубили на дрова, которые погружали в сани. Порой они проходили под сторожевыми башнями какого-нибудь племени, откуда их окликали невидимые стражники
