и вот же повезло! В самое ближайшее время Божье Наказание, на зависть окрестным девицам и вдовам, был готов вступить в брак с Брунисентой ля Жюмельер.
Очарованная и точно сошедшая с ума от радости девочка уже представляла, как они вместе с мужем будут выезжать на праздники и турниры в окрестные города, какая у нее будет свита и на каких конях. Как рыцарь Жиро де Вавир станет победителем всех турниров, принародно назвав ее – свою жену – королевой Любви и красоты.
Она уже слышала радостные крики зрителей и приветственные речи, например: «А вот и он – победитель многих турниров, самый сильный, самый смелый рыцарь, легендарный сьер Божье Наказание на своем вороном коне!» Или: «Вы слышали, говорят, Божье Наказание женился? Интересно, кому же из самых достойных дам королевства досталось Божье Наказание? Не иначе как какой-нибудь прекрасной принцессе. Нет, смотрите, это Брунисента ля Жюмельер! Нет, бери выше, Брунисента де Вавир! Брунисента Божье Наказание! Да здравствует прекрасная Брунисента и ее славный супруг! Долгих лет жизни и множества сыновей!»
Как немного нужно девушке для счастья! С этого дня вновь просватанная Брунисента пуще прежнего начала заботиться о приданом, и замок снова огласился ее заливистым смехом и веселыми песнями.
Радость исчезла, когда в замок пожаловал сьер Божье Наказание. Конечно, великий воин Жиро де Вавир был одним из самых лучших и знаменитых воинов Франции. Ровесники Брунисенты росли на историях его подвигов, и сама она нередко, заслушавшись песен трубадуров о славных скитаниях великого де Вавира, мечтала хотя бы увидеть чудесного рыцаря, не то что сделаться дамой его сердца. Но, увы, когда Брунисента узрела, наконец, предмет своих детских мечтаний, она была вынуждена с ужасом признать, насколько подходило прославленному рыцарю его прозвище! Сьер Жиро был невысок, но очень широкоплеч, говорили, что он спокойно поднимал на плечи лошадь и шел с ней как ни в чем не бывало. Его рыжая жесткая борода торчала, точно взъерошенная сухая мочалка, а лицо было обезображено красными, похожими на червяков, шрамами. Кроме всего прочего, это был грубый, привыкший командовать солдафон, для которого не было разницы между мирным временем и войной, всех и вся он судил по законам военного времени. И мог убить пролившего суп трактирного слугу или повесить собственного оруженосца, промедлившего с выполнением его приказов.
К слову, нередко воины его отряда заканчивали жизнь на острие его же мизерикордии или были вынуждены бежать от безумного военачальника куда глаза глядят, вступая затем в отряды вольных стрелков или вешаясь от невозможной жизни.
Дождавшись, когда гость напьется и, усладив свою плоть тремя служанками, уснет в своей комнате, Брунисента бросилась на колени перед отцом, умоляя его не отдавать ее Божьему Наказанию. Но тот был и сам рад разорвать договор, вдоволь наглядевшись на буйное поведение будущего зятя. Только мало сказать: мол, разрываю договор, а как это сделать, не навлекая на себя беду и гнев Божьего Наказания?
