собеседник напрягался; левый глаз прищурен. Владыка явно ценит собственную хитрецу. Ладно, главное – не разозлиться, не сорваться.
– А так все есть, что здание построено владельцами усадьбы и никогда церковным не было…
– А каким же было? Нецерковным? Капищем? Масонской ложей?
Издевается, гад, прости мя, Господи. Терпение.
– Оно было церковным в том смысле…
– Ну, вот видите. Церковным. Правильно. Таким и остается.
– …в том смысле, что там были службы, а юридически он числился домовым храмом, и на балансе церкви не был никогда.
– Интересно мыслите. Баланс. Интересно. Продолжайте, я весь внимание.
– Да что тут продолжать, владыко? Мы не только не мешаем, мы помогаем совершать богослужения…
– О, не знал. А что же вы, читаете, поете?
– Владыко. Очень просим: пусть все остается на своих местах.
Епископ откинулся в кресле (кресло у него вольтеровское, не по сану, ехидно отметил Павел про себя). Посмотрел поверх Саларьева. Внушительно и твердо помолчал, как будто бы чего-то дожидаясь.
Раздался деликатный перезвон часов; внезапно вспомнилось, как по офисным просторам разносился тонкий серебристый звук перед приходом Ройтмана.
– А и так все на своих местах. Павел Савельевич, а? Фундамент, стены, купол, крест. Вот я хочу спросить. Вы читали «Венецианского купца»? Уильяма Шекспира, – зачем-то уточнил епископ.
– Читал, владыко.
– А помните, о чем там говорится?
Павел ответил с такой демонстративной вежливостью, что прозвучало слишком дерзко.
– Я помню, ваше преосвященство. Помню. Но хотелось бы от Вас услышать.
– А там говорится о том, как жид-торговец, Шейлок, пожалел кусочек мяса для христианина. Вот о чем там говорится.
Возникло ощущение, что кто-то скручивает жгутиками кровеносные сосуды в голове, и тихо дергает, чтобы под кожей пробегала судорога. Держаться до последнего, держаться.
– Владыко, Вы простите, но я должен прямо Вас спросить. Это Вы меня называете жадным жидом?
– Нет, я лишь рассказываю вам сюжет Шекспира. – Вершигора осклабился.
Павел наконец-то справился с собой. Давление понизилось; он вновь почувствовал покой, разлитый в воздухе. Противный дед. Но вокруг него – уютно, хорошо. И пора переводить их интересный разговор в другую плоскость.
– Кстати о жидах. Наш директор, Теодор Казимирович Шомер, попросил передать Вам личное письмо.
Вершигора криво ухмыльнулся; хотел было пошутить: «от евреев послания чтение», но промолчал; хватит Шейлока. А парень вообще-то оказался ничего, кусючий.
– Оставьте, на досуге почитаю.
– Владыка, сделайте мне одолжение, прочитайте письмо сейчас. Оно совсем короткое. И, быть может, что-то поменяет. В рассказанном вами сюжете.
– Сюжет
