Я мужа да сыновей обоих похоронила и выжила, а ты уж себя заживо хоронишь. Тебе, почай, ещё и сорока нет, а ты как старуха гнёшься к земле. Тебе же ещё сына надо в люди вывести да внуков вырастить. Это ты знаешь?
– Знаю, – тихо отвечала Лейла, – но ничего с собой сделать не могу.
– Ты бы хоть подумала о Гейдарке. Каково ему вечно горестную мамку видеть? Смотри, сбежит от тебя. Мужики – они в горе жить не любят.
Гейдар действительно стал всё реже и реже бывать дома и однажды поймал себя на предательской мысли, что лучше было уехать учиться в Грозный, чем видеть непрерывные слёзы матери. Поэтому, когда весной начался очередной призыв и Гаджиев предложил поговорить в военкомате об отсрочке от военной службы для единственного сына одинокой матери, Гейдар отказался.
– Зачем откладывать? Я служить пойду, – ответил он твёрдо.
– А как же учёба?
– Вернусь, пойду на заочный факультет. Я в газетах читал, что в стране приняли новый закон о приёме в институт. Для поступления надо иметь или четыре года стажа на производстве, или отслужить армию.
– Вот интересно, а я и внимания на это постановление не обратил. А как же школьники?
– Школьников зачисляют только при условии сдачи всех пяти экзаменов на пятёрки, мне этого не потянуть.
В возрождающейся после войны стране конкурсы в технические институты были огромными. Склонный к экспериментам Хрущёв, как и большинство членов правительства, получивший заочное образование, решил решить эту проблему своеобразным способом: ограничить высоким проходным баллом поступление выпускников школ и дать огромные льготы абитуриентам со стажем. Мнение учёных о том, что только свежие мозги способны к восприятию сложных точных наук, было проигнорировано. «Ничего, пусть грязь пузом потрут, прежде чем в инженеры выйти», – решило пролетарское правительство, и этот закон до конца правления Хрущёва практически отсёк от учёбы наиболее подготовленных абитуриентов.
– Ну, коль так, – сказал Гаджиев, – может быть, ты и прав. Иди служи, когда вернёшься, я тебе направление в институт от нашего совхоза дам.
Лейла не стала удерживать сына дома. Как ни странно, ей тоже хотелось побыть одной, чтобы не отравлять жизнь сыну своими переживаниями.
Школу молодого бойца Гейдар проходил под городом Горьким. Военный городок стоял на берегу Волги, и вид широченной реки просто потряс Гейдара. Узкие, мелководные, но бурные реки Кавказа мало походили на Волгу – спокойную и величественную. Однако любоваться красотами великой русской реки в учебке времени не было. Многие его сверстники мучительно вживались в солдатскую жизнь, а Гейдар переносил всё легко. Не раз вспоминал он отца, приучившего его к турнику и пешим переходам. Не было у него и проблем с дедами, так досаждавшими большинству из новобранцев. Не то чтобы их не было совсем, но и те, что появлялись, разрешились быстро и без последствий.
Спокойная сдержанность Гейдара,
