прекрасно в лесу, да еще после сытного капитанского завтрака. Тишина такая, что слышно, как растет трава, раздвигая прошлогодние листья.
– Капитан, я сейчас скажу литературным штампом. Это воздух можно пить.
– Надо сфотографировать твою счастливую морду.
– Вот ты сейчас взял и всю весеннюю романтику испортил.
Утром пошли к колодцу за водой.
– Почему нельзя из крана?
Капитан перечислят ионы металлов, которые коварно плавают в водопроводной воде. Набираем воду из колодца. Без ионов.
На даче нельзя пить чай из пакетиков. Пакетики – это для города с его скоростями и рассеянностью мыслей. На даче нужно не спеша рассматривать набухающие чаинки в стеклянном заварочном чайнике и обсуждать, какой чай лучше: с чабрецом или бергамотом. И еще на даче нельзя лупить по клавишам. Запах разогретых елок и фиолетовые пятна апрельских берез на небесной голубизне требуют блокнота с линованными страницами и красивой ручки. Вроде и мыслей нет, кроме как «об поспать после обеда», но все написанное кажется невероятно умным и значительным. Медленно и красиво думается вдали от большого города. Тишина. По траве скачет счастливая лягушка. Трясогузка качается на березовой ветке и осуждающе меня разглядывает.
Из рассказа Капитана. Во время консилиума врачей:
– Пьете? Курите?
– Нет.
– Возможно из-за этого у вас проблемы с сердцем.
– А если бы я пил и курил?
– Тогда бы я развел руками, и вы бы всё поняли без слов.
***
Капитан дал прочитать книгу о парусном спорте – впереди месяц на яхте. Бумажные книги не читал уже лет пять. Книга старая, пахнет пылью и микробами. На ней нет кнопок, чтобы увеличить шрифт. Нельзя копировать текст в файл. Чувствую себя человеком из прошлого. Тянет зажечь свечи и обмакнуть гусиное перо в чернильницу. Но капитан суров:
– Хоть что-то поймешь о жизни на яхте. Поход на яхте – это не времяпровождение, а другой стиль жизни. В прошлом году ты только начал осваиваться, главного еще не понял. Не уловил сути и не выучил все термины.
Я киваю и листаю пожелтевшие хрупкие страницы. Экзамена по книге не будет. Будет укоризненный капитанский взгляд, если он не почувствует моего восторга, когда о борт ударит первая волна и ветер надует паруса.
Из блокнота
Сколько раз я давал себе слово не жить в Москве старыми воспоминаниями. Город стал другим – богатым, красивым, шумным. Но что могу поделать, когда на полке «Перекрестка» лежит сырок «Дружба». Тот самый, о котором мечтал в походах по Кавказу. Полагалась половина сырка к вечернему чаю. И ничего вкуснее представить было невозможно. Не удержался и схомячил «вечернюю» половину сырка на трамвайной остановке. Потом сидел на современном синем сиденье, смотрел в окно на незнакомые магазины и рестораны, вспоминая, как шумит Терек в Дарьяльском ущелье.
И Терек,
