первый раз, когда я жалею, что ты не уехал на очередную гулянку и не напился в борделе, трахая шлюх до демонов в голове. А теперь, услышав мой ответ, будь добр, не трогай меня.
После короткой тирады Раф закрыл глаза, прерывая зрительный контакт с Габом, погрузился в себя. Он намеренно высказал все это брату. Потому что действительно устал. Устал бояться за Габриэля, когда тот не возвращался после своих ночных попоек утром в замок. Устал от этой жесткой конкуренции с проректором Савианом за место ректора, которое уже в этом году будет принадлежать либо Рафаэлю, либо проректору Савиану. Но больше всего его страшила неизвестность. Что будет, когда заклятие Галеры вступит в силу? Насколько будут масштабны разрушения, Рафаэль даже не мог вообразить, разум отказывался подсовывать профессору подобные видения.
– Эй, дрыхля драконья, вставай! – голос Габриэля ворвался в голову, и тут же в бок недружелюбно ткнули чем-то острым. – Вставай, тебе говорю!
– Да пошел ты, – отмахнулся профессор. – Пока не доехали, вздремнуть хочу.
– Граф дос Аньёс, – произнес Габриэль механически-деловым голосом, – мобиль прибыл до отмеченного на навигаторе места.
– Уже? – протянул недовольным тоном мужчина, вытягиваясь на сиденье во весь рост, разминая затекшие мышцы.
– Давай вытаскивай из мобиля свою задницу, – в нетерпении проворчал Габриэль, – от твоей унылой профессорской рожи уже подташнивает.
– А, я смотрю, ты куда-то свою задницу намылил? – Рафаэль изогнул вопросительно бровь.
– И не только задницу, друг мой, – иронично скривил губы в ухмылке мужчина и красноречиво обвёл свой пах взглядом, давая понять, что еще.
– Придурок.
Но стоило только, профессору ступит на землю, как мобиль тут же сорвался с места, оставляя за собой клубы кристаллической полы.
– Подонок! – закашлявшись, выкрикнул в след уносящемуся в небесную чернь брату, Рафаэль.
***
Упругие струи воды хлестали бугрящуюся стальными мышцами спину графа. Капли потоками прочерчивали неровные дорожки, пробираясь по испещренной шрамами спине вниз. Собираясь на пояснице в одну струю, стекали по копчику и исчезали между двух упругих ягодиц.
– Демоны бы побрали, эту чертовку, – Рафаэль коснулся пальцами налившегося кровью члена.
Великий Спириус, он слишком далеко зашел. На миг в нем колыхнулись противоречивые чувства, все, что он сейчас делал, казалось неправильным, отвратным. Не то чтобы Раф никогда не ублажал себя… нет. Но передергивать ствол и думать о студентке – это для него было как-то низко, гадко. Но стоило вспомнить ее запах, ее пухлые розовые губки на бледном лице… как из груди Рафаэля вырвался рык, а пальцы прошлись от набухшей головки к основанию. Но это движение не вытравило из памяти ее взгляд. Необычное сочетание: обреченность и решительность, а в лучистых глазах тлеет скрытое пламя борьбы. Элизабет такая тоненькая и хрупкая, что хотелось только
