есс, права человека». В 1993 году в США основан Архив Андрея Сахарова. В Москве, в 1994 году образован действующий и сегодня Архив Сахарова, а в 1996 – Музей и общественный центр «Мир, прогресс, права человека». В 2005 Елена Георгиевна сложила с себя обязанности председателя Общественной Комиссии, но до конца жизни активнейшим образом участвовала в формировании ее деятельности. В 2006 году она издала комментированные «Дневники» Сахарова.
Елена Георгиевна ратовала за то, чтобы работа Общественной Комиссии была в максимальной степени посвящена А.Д. Сахарову. Чтобы проблемы гражданского общества нового времени в проектах Комиссии показывались через призму биографии Сахарова, его отношения к правам человека и обязанностям гражданина. Наверное, она была права, хотя реализовать такой подход очень трудно.
Настоящая книга была задумана в 2015 году для того, чтобы собрать непосредственные свидетельства о Елене Георгиевне. Постепенно план книги усложнился, в ней появились и другие разделы. Мы надеемся, что книга послужит сохранению памяти о ярком человеке и замечательном товарище, каким была Елена Георгиевна Боннэр.
24 августа 2017
Председатель Общественной Комиссии Вячеслав Бахмин
Президент Фонда Андрея Сахарова (США) Алексей Семенов
Предисловие
«Кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца, кто думает, что можно вернуться обратно, у того нет ума», – сказала Елена Боннэр в одном из интервью начала 1990-х. Сейчас уже невозможно выяснить, она ли или кто-то другой автор этой летучей фразы, давно ставшей фольклором и, согласно поисковику, не раз повторенной к месту самыми разными людьми, включая лидеров России, Украины, Казахстана. Елена Георгиевна Боннэр (1923–2011) без сомнения дитя СССР в его двух, говоря обобщенно, самых характерных ипостасях: замечательные идеалы дружбы, взаимопомощи, равенства между людьми (никакого расизма, национализма, никаких простых и знатных, богатых и бедных) – это с одной стороны. А с другой стороны чудовищное несоответствие этих идеалов с реальностью, в которой жили, умирали и умерщвлялись граждане первой в мире страны победившего социализма. И Люся Боннэр еще подростком оказалась в эпицентре этого непостижимого несоответствия, включая самые страшные его проявления.
Этот трагический разлом – удел многих честных представителей тех советских поколений. Однако героиня этой книги – дело особое, фигура, по-своему, уникальная, и до сих пор остающаяся во многом загадочной. Действительно, кто еще мог бы превратить аудиенцию (ноябрь 1975 г.)[1] у Папы Римского Иоанна Павла II в чтение великой русской поэзии. Папа, которого в детстве приобщил к стихам Некрасова и Надсона живший у них в доме русский студент, вспоминал первую строчку, а Е.Г., как она рассказывала, читала стихотворение до конца: «От ликующих, праздноболтающих, / Обагряющих руки в крови / Уведи меня в стан погибающих / За великое дело любви» (Некрасов, «Рыцарь на час»). И продолжалось это более часа к огромному удовольствию высоких участников встречи. Или примеры иного рода: выступления Елены Боннэр в Осло 11–12 декабря 1975 г. – в рамках церемонии получения ею Нобелевской Премии Мира Андрея Сахарова[2]. Только очень незаурядный человек мог найти такие точные и масштабные слова. «Она ведь всё это сама придумала!», – сказал мне Андрей Дмитриевич с восхищением, когда мы встретились с ним на семинаре в ФИАНе через несколько дней после его возвращения из Вильнюса[3].
Это к вопросу об уникальности нашей героини. А теперь о ее до сих пор не разрешенной загадке. Впрочем, это загадка всего предперестроечного завершающего периода существования СССР. Просто в судьбе Е.Г. Боннэр эти странности проявились очень наглядно. И правда, как объяснить, что после высылки Сахарова в Горький 22 января 1980 г. Елене Георгиевне разрешили не только сопровождать его, но вернуться, дать пресс-конференцию иностранным журналистам и, главное, потом 4 года и 3 месяца, до момента задержания в аэропорту Горького 2 мая 1984 г., совершить множество челночных поездок Горький-Москва-Горький… Благодаря чему, ссыльный Сахаров имел возможность и продолжал выступать по острым общественным вопросам, включая вопросы ядерного разоружения. Всё это было сопряжено с немалыми трудностями и тем не менее продолжалось, несмотря на весьма чувствительные «крысиные» (вспомним гамлетовское: «Крысы, крысы!») укусы и издевательства вроде постоянного шурования в квартире в отсутствие хозяев – с пропажей личных вещей, воровства рукописей, порчи автомобиля, пресечения контактов с людьми, травли и т. п.[4] И как понять, что человек, которому высшие руководители СССР дают характеристики: «Зверюга в юбке, ставленница империализма», «Злобы у нее за последние годы прибавилось», «Вот что такое сионизм» (М.Зимянин, Г.Алиев, М.Горбачев – из стенограммы заседания Политбюро ЦК КПСС 29 августа 1985 г.[5]) получает эксклюзивное разрешение на выезд из ссылки в Горьком в США для проведения операции на сердце? Известно, что это решение «продавил» через Политбюро Горбачев, избранный Генеральным секретарем
Эту встречу, как и две другие в 1985 и 1989 годах (последняя совместно с А.Д. Сахаровым), организовала близкий друг Иоанна Павла II Ирина Алексеевна Иловайская-Альберти (1924–2000), главный редактор газеты «Русская мысль» в 1979–2000 гг. – Сост.
Сам А.Д. Сахаров, вместе с друзьями-правозащитниками, был в эти дни в Вильнюсе перед зданием суда, где судили Сергея Ковалева. – Сост.
«Без меня она никогда не меняет ни одного слова в моих документах и рукописях (единственное исключение – Нобелевская лекция, которая оказалась недоработанной…)», – А.Д. Сахаров, «Воспоминания» [3] стр. 484. – Сост.
«Похороненным заживо» Сахаров стал после того, как Елену Георгиевну в мае 1984 г. заперли в Горьком, что, наряду с понятным желанием спасти свою жену, явилось причиной двух его мучительных голодовок в 1984 и 1985 гг. – Сост.
