Но он продолжает упрямо стискивать в линию губы. Эх! Кажется, мы даже толком поругаться не способны. Взять, что ли, эту его тарелку и грохнуть об пол?
Идиотскую паузу в и без того вялотекущем разговоре, который нормальной ссорой и назвать нельзя, прервал телефонный звонок.
– Оль, ты нужна. Срочно.
Наш заведующий говорил так, что и не отличить, взволнован он, бесится или смертельно устал. Всегда собранный, будто военный. И все же я научилась чувствовать его настроение по малейшим оттенкам голоса. Потому сразу поняла: сейчас точно нельзя отказать. Да и продолжать общение со Стасом нет смысла, ключи от квартиры он мне вернул, так что можно прощаться.
– Еду, Герман Владимирович.
Собеседник, не тратя больше времени, положил трубку. Пара нажатий сенсора – и я, вызвав такси, убрала телефон в сумочку. Снова посмотрела на бывшего. Все. Пора ставить точку.
Он отреагировал, только когда поднялась из-за стола и сняла с вешалки пальто. Выплюнул:
– Медсестричка чертова! Позвал – и побежала!
Ого! Неужели ревность? Даже приятно.
– Не медсестричка, а операционная сестра. И форма у меня настоящая, как и грудь. Не то что у твоих… – Я не стала договаривать. – Чао!
Подмигнув, направилась к выходу, чувствуя облегчение. Этот этап жизни закончен.
Маменькин сынок Стасик сам далеко не пампусик, что бы там его родительница ни утверждала. Едва ли не с первых недель наших отношений я заподозрила адюльтер, но не придала значения, считая, что не пойман – не вор. Да и не в моих правилах верить наветам. Зато стоило только укрепиться в подозрениях и намекнуть о них, как мне вменили все грехи и отдельной статьей ночные дежурства, во время которых я якобы далеко не жизни спасаю. И все это таким рациональным менторским тоном, что я себя истеричкой почувствовала.
Уверена, это все его мать, она меня сразу невзлюбила за прямолинейность. Неподходящая из Ольги Железновой невестка, по ее мнению. Недостаточно покладиста, в рот никому не заглядывает, вот и пыталась отвадить любыми способами.
На все попытки снова обсудить происходящее Стас старательно хлопал глазами и весьма достоверно строил из себя пай-мальчика, убеждая, что мне показалось, что это происки завистников, что я устала после дежурств или же просто дурочка, если продолжаю верить слухам. И вообще, он же терпит мои дежурства, доверяет и от меня ждет того же. А мама, ну она же мама, придется просто смириться. Я успокаивалась, внимала голосу разума, и некоторое время все шло своим чередом.
Так было до вчерашнего вечера, когда Валентина попросила поменяться дежурствами. Я хотела сделать сюрприз, а в итоге нарвалась на сюрприз сама. Пышная блондиночка, полная моя противоположность, выскочила из моей же кровати, стремительно кутаясь в короткий халатик. Что меня прямо добило, так это ее наряд развратной медсестры из магазина эротических товаров. Н-да. В тот миг я молча развернулась и ушла из собственной квартиры назад на работу, не отвечая на звонки.
Оказалось, я очень тяжело переживаю предательства. Мотнула головой, отгоняя не лучшие воспоминания.
И как только могла на эту удочку попасться? Не заметить сразу такое несоответствие содержания и оболочки. Мне совершенно непонятно желание казаться иным, чем ты на деле есть. Ну если кролик, то и оставайся честным кроликом, и такого полюбят. Дракон? Будь драконом. Не могу я мужчинам спустить такое лицемерие. Так что долгожданный взрыв эмоций у всегда здравомыслящего и рассудительного Стасика вызвал некоторое удовлетворение.
Вместо вполне уместных извинений и, как водится, взаимного пожелания удачи он принялся поносить меня, припоминая былое и мнимое, но именно теперь стало видно его истинное лицо. Смотрела и не верила, как я могла так вляпаться? Похоже, была после третьего подряд дежурства.
Не прощаясь, покинула кофейню и села в такси, а через десять минут вышла возле ворот городской больницы. Тихо ругаясь, попыталась преодолеть извечный водоразлив на въезде, из-за которого к крыльцу не подойти, и едва не села в грязь, поскользнувшись на льду. Новое, молочного цвета пальтишко покрылось темной крапинкой по подолу – после достойного актеров цирка Дю Солей кульбита на ногах удержаться пыталась. Эх! Темно. Непонятно. Может, просто намокло от брызг? Ладно, не до того сейчас, нужно торопиться.
Работа встретила привычными запахами лечебного учреждения, которые так пугают обывателя, и особой патогенной микрофлорой, что на деле гораздо страшней. А ведь еще сам Пирогов говорил, что больницы нужно сжигать каждые пять лет и строить заново. Эх… Сначала это знание действовало на нервы, потом как-то свыклись. Дышим.
Пока переодевалась и готовилась ассистировать, заглянула санитарка:
– Оленька, ты уже здесь?
– Здесь, Люд, что случилось-то? Сегодня же Валентина дежурить
