о том, что хорошо бы почаще отправлять буяна на губу, благо он старательно давал поводы. Правда, сильно омрачало жизнь понимание, что Зов чернокрылого ничего хорошего взводу не сулит. Впрочем, не в первый раз и вряд ли в последний.
К исходу вторых суток стало скучновато.
Влад лежал на койке и просматривал новости на экране смартфона. Селедка и Снег играли в шахматы. Остальные ушли в тренажерный зал.
Накануне 9 мая интернет был полон хрониками Великой Отечественной войны. Кот лениво пролистнул пару статей. Все это он знал лучше, чем авторы опусов. Случайно взгляд зацепился за подборку военных фотографий. Влад не любил вспоминать те дни, но иногда испытывал что-то вроде легкой ностальгии – ровно до такой степени, чтобы потратить пару минут на просмотр работ военкоров прошлого века. Одна, вторая фотография, а потом…
Увидев очередной снимок, Кот побелел как полотно, а пальцы с такой силой сжали смартфон, что корпус жалобно заскрипел. Через силу заставил себя нажать на фото и прочитать подпись. Прочитав, не удержался и вскочил с койки. Заходил по шатру, бормоча под нос: «Сорок третий… Сорок третий… Как же…»
– ЛИС! – услышав вопль Кота, Селедка подпрыгнул и опрокинул стол. Снег машинально ухватил с доски ферзя, так и застыл с ним в руке.
– Командир, ты чего? – сказали они синхронно.
– Где Лис?! Где он?! – не дожидаясь ответа, Влад выскочил из шатра.
***
Так больше не могло продолжаться. В этот день наступил предел, и что-то сломалось в душе серокрылого. Вряд ли тому виной была старая фотография. Было и прошло – какая разница? Случившееся не в этой жизни значения иметь не могло. Да и не случилось ничего, если разобраться. Обычная смерть, как у всех серокрылых и чернокрылых.
Фотография. Старая. Нерезкая. Никакой исторической ценности не представляющая. Две худенькие девушки с изможденными лицами. «1943 год. Ленинградская область». Никаких подробностей. Только дата и место. Семьдесят три года прошло. Поди разберись, кто, где и когда был. Даже если и был. Зачем все это нужно? Что с того, выжила она или нет? Сколько ей тогда было? Семнадцать? Восемнадцать? Значит, сейчас девяносто. Вряд ли она дожила до столь преклонного возраста, а 1943 – далеко не конец войны. Выжить там, в 1942, не означало дожить до сорок пятого. И кого, спрашивается, искать? И, главное, зачем?
Допустим, он найдет ее. Допустим, она жива. Что дальше? Как поставить точку? Как прервать этот непрекращающийся кошмар? Встреча ничего не изменит. Та девушка осталась в 1942 году. Неважно, мертвая или живая. А он здесь, в 2016.
Влад снова стоял на краю обрыва. Сейчас он уже не смотрел на небо, не слушал его зов. Он смотрел вниз, на камни далеко под ногами и малодушно прикидывал, каковы у него шансы умереть окончательно, шагнув с края вниз. Он больше не мог ТАК. Эта чудовищная пустота разрывала душу на мелкие клочки, пожирала ее. Фотография уничтожила последний оплот сопротивления – равнодушие. В небе, в воде, в желтом и сером песке, просто в воздухе – везде он видел невыразимо синие испуганные глаза. Образ
