ередачах, но и с определённых пор рекламные листовки и печатные страницы подавляющего большинства бульварных газет. Детские годы и первые классы начальной школы не в счёт. Хотя, не буду кривить душой, был небольшой отрезок в моём подростковом взрослении, когда я, поддавшись некоторому отчаянью, решила проверить свою силу веры в христианского бога. Но, то ли мой прежний скептик не выдержал чудовищного засилья противоречий в «священном» писании, то ли мой внутренний гуманист никак не хотел мириться с очередным разделением людей на избранных и неугодных, так что продлилось моё тесное знакомство с данным учением относительно недолго.
Про вампиров-оборотней-драконов и прочей мифологической нечисти можно и не говорить. Если в них кто-то сейчас и верит, то где-нибудь за пределами человеческой цивилизации – в дремучих джунглях Амазонии или Африки, в диких племенах «первобытных» пигмеев, каким-то чудом ещё неоскверненных вторжением высокоразвитых технологий нашего современного мира. Да и с чего в них вдруг верить таким, как я, если в реальности о существовании оных так и не было найдено ни одного доказательства, а самим европейцам пришлось признаться в своём глубочайшем заблуждении и невежестве касательно охоты на ведьм ещё в начале XVIII века. Например, те же англичане были вынуждены ввести закон, запрещающий преследовать и обвинять людей в обладании магическими способностями или занятии колдовством, так сказать, не без оснований.
В общем, как ни крути, но исторические и научные факты были всецело на моей стороне. Правда, до определённого дня. До того самого, когда в один из крайне неприятных для меня моментов мне пришлось открыть глаза и… Вспомнить! Практически сразу же, что со мной успело произойти за последнее время, и почему на меня смотрел не белёный потолок моей спальни, а массивный балдахин-«корона» из тяжёлых складок тёмно-бордовой ткани, расшитой рельефным орнаментом золотой канителью. Про многоугольные кессоны очень высокого артесонадо* из массивного тёмно-красного дерева с позолоченной инкрустацией в виде резьбы из растительных узоров – можно вообще устроить отдельную лекцию, ибо раньше ничего подобного мне в жизни не доводилось лицезреть воочию, ещё и в режиме реального времени. А то что это был не сон, уж я знала наверняка и с полной убежденностью, поскольку во сне тебя на накрывает столь шокирующей паникой, а окружающие вещи никуда не исчезают и не видоизменяются.
Так что провалялась я на спине в позе оцепеневшей куколки не долго. Подскочила почти сразу, пусть и в сидячее положение, так как кровать, по центру которой меня кто-то до этого аккуратно выложил, оказалась неестественно огромной и, чтобы добраться до её края, повернуться и свесить ноги к полу было далеко недостаточно. До него буквально нужно было доползти в два этапа, что я и сделала, хоть и погодя. Для начала мне пришлось оглядеться в поисках визуального присутствия своего похитителя (а в том, что меня именно похитили, против моей воли и… каким-то нереальным для меня способом – в этом я нисколько не сомневалась).
Представшая моему откровенно ошалевшему взору необъятная панорама огромаднейшей комнаты-спальни на первый взгляд оказалась совершенно безлюдной. Правда, назвать всё, что меня окружало – вычурной роскошью не поворачивался язык, ибо для данной роскоши требовалось абсолютна иная трактовка и ни с чем не сопоставимое определение. К тому же, меня смущал вид используемых в интерьере материалов и их фактура. Мне почему-то казалось, что это не дерево, не ткани и не металлические вставки в их привычном представлении, а нечто другое (пластика, кстати, я так нигде и не увидела), пусть и напоминавшее полированную чуть ли не перламутровую поверхность морёной древесины на стенах, потолке и большей части корпусной мебели. Про некоторые совсем уж необычные решения в инкрустации того или иного предмета интерьера вообще не поворачивался язык с чем-то сравнивать.
Дать чёткое определение художественному стилю я тоже не могла. Что-то превосходившее и барокко, и ампир, и модерн вместе взятые. При чём если это и был ар-нуво (и если брать за основу его витиевато-вензельные переплетения в качестве отделочных элементов), то всё действительно походило на нечто сказочно-фантасмагорическое и чуть ли не внеземное. Особенно парочка светильников в виде «парящих медуз», зависших над очень длинными и невероятно массивными подставками по обе стороны кровати и арочные проёмы высоченных окон с не менее огромным выходом в смежное помещение, буквально оплетённые «эльфийскими» лозами немалого диаметра.
От всех этих размеров и пугающих масштабов не то что кружилась голова, но и уже начинало ощутимо подташнивать. С каждой пройденной секундой во мне укоренялось стойкое убеждение, что я попала в «замок» какого-то великана, поскольку такими кроватями, такими каминами и межкомнатными проходами, превосходившими по высоте любого человека в два, а то и в три раза, могли пользоваться только гиганты пока ещё неопределённого для меня роста.
Так что подавать голос и звать того, кто меня сюда притащил для дальнейшего выяснения с ним отношений как-то совершенно не тянуло. И что-то я сильно сомневаюсь увидеть в его лице именно того человека, чьим рукам я сейчас и приписывала своё похищение. Мало
