похоже, было не впервой проводить политинформации, и он шпарил тщательно подготовленными предложениями.
– Этому в значительной мере способствовал начавшийся еще при Черненко парад суверенитетов под лозунгом «Больше власти местному самоуправлению». Чуть ли не каждая из областей тянула одеяло на себя. Некоторые регионы и раньше были донорами, а тогда из них начали выжимать последние соки. Тамошние руководители встали на дыбы и заговорили об отделении от Москвы. Другие области оставались дотационными, они приняли сторону центра. – Рассказчик замер и после секундной паузы спросил: – Это помнишь?
– В общих чертах, – ответил Андрей, впитывая, как губка, незнакомую информацию, стараясь по возможности скрыть обуревавшее чувство: «Вот попал, а!»
– Ну вот, эти десять с лишним лет и коробит страну вместе со всем народом. Одни за Блок Регионов, во главе которого Даниловский Петр Нилович. Он удерживает совсем отдаленные от Москвы территории. Другие за федеральную власть, то бишь за Центр. Там руководит Шелепин Станислав Аркадьевич.
А четыре года назад началась гражданская война. Кровь лилась рекой, столько народу полегло, особенно мирного населения… Чуть более года, как заключили перемирие.
– А мы сейчас на чьей земле? – спросил Андрей.
– Мы? – усмехнулся Илья и, тяжело вздохнув, пояснил: – Есть еще так называемые ничейные территории. Они не подчиняются вообще никому. Ни у Центра, ни у Блока Регионов нет сил, чтобы навести порядок в таких районах. В них заправляют местные «бароны» типа Маги и ему подобных, которые постоянно воюют между собой.
– Так вот почему мы строим укрепрайон! – догадался Липатов.
– Восстановил я твою память? Вспомнил теперь, на какой мы земле?
– Да, спасибо. А то у меня и впрямь провал после контузии.
– Так за кого ты все же воевал, а? – недобро прищурился Илья.
– А ты? – парировал Липатов.
– За кого надо, – процедил парень.
– А я не воевал. Правда, – ответил примирительно Андрей.
– Ну-ну. Не воевал так не воевал, – хмыкнул напарник. – Давай тащи ведро. А то нарвемся на наказание. Без еды оставят, да еще палок получим.
Андрей торопливо подхватил дужку, чувствуя, что ведро становится все тяжелее, а до конца светового дня еще ой как далеко. И нет никакой надежды на спасение…
14
Прошло семь дней.
Пленники вкалывали на износ. Работа чередовалась каждый день – стройка, поле. На скудной кормежке Липатов здорово похудел. Комбинезон с чужого плеча, вначале сидевший как влитой, теперь свободно болтался. Андрею даже пришлось подвязывать проволокой штаны, дабы избавиться от ощущения, что они вот-вот спадут.
Он уже притерпелся к провонявшей заскорузлой одежде и таким же портянкам, перестал обращать внимание на щетину, покрывшую прежде всегда гладко выбритый подбородок, и стоически терпел траурную кайму под отросшими ногтями на руках.
Тяжело переносилось постоянное чувство голода из-за одноразовой вечерней кормежки.
