1
Отдельный кабинет недорогого московского ресторана в стиле "а-ля рюс". В центре стоит стол, на котором в живописном беспорядке валяются кинжалы. Большая чаша с горящим пуншем освещает кабинет синеватым, дерганным светом. Вокруг стола стоят пять человек, в руках у них рюмки с водкой. Видимо, пунш, как и кинжалы, нужны исключительно для антуража. Вся эта обстановка и все разговоры кажутся Берсентьеву какой-то безвкусной пародией на масонские ритуалы, точнее, пародией на изображение этих ритуалов в плохих книгах и фильмах. Тем страшнее становится, когда обнаруживаешь, что весь этот фарс разыгрывается его участниками с полной серьезностью и самоотдачей, а ты один не можешь проникнуться торжественностью минуты.
Разговоры у них идут какие-то неестественные и книжные.
Гурин
Свобода! Предлагаю за свободу
я этот тост. Наполним наши стопки
и выпьем за свободу, к нам на Русь
ее приход скорейший…
Берсентьев
И утрату.
Не дай ей бог обосноваться здесь
надолго, пусть мелькнет неясной тенью –
и дальше в путь, полюбовались – хватит.
Здесь не Европа – лаптем щи хлебаем
мы с юшкою. И каждый раз не знаем,
чем русская нам вольность обернется.
Одно понятно: чем угодно, только
не тихою свободой европейской,
прекрасной, долгой, светлой, нам чужой,
которой нам, по правде, и не надо.
Гурин
Старо, когда одно и то же семя
в одну и ту же землю мы бросаем…
Берсентьев (перебивая)
Наш агроном, следящий равнодушно,
какие всходы порождает поле,
напоминает старого крупье,
бросающего шарик на рулетку,
следящего мелькание цветов,
азартную гематрию цифири,
не тщась определить закономерность,
не тщась придать круженью тайный смысл.
Когда итог возможно просчитать,
тут шулерство, мошенничество, сговор.
Егерь
За Русь и за свободу пьем до дна.
(В его тоне чувствуется некоторая брезгливость, конечно же не по отношению к тосту; но кто будет пить под этот тост? Какой отвратительный интеллигентский сарказм приходится выслушивать.)
Гурин
Не думай, что тебя экзаменуем,
но правила есть правила: ты должен
нам рассказать спокойно, без утайки,
что привело тебя сегодня к нам.
Что сделано тобою ради блага
страны, и чем ты будешь нам полезен,
что думаешь ты, что на самом деле
тебя волнует? Бес противоречья
в тебе настолько громок и назойлив,
что собственный твой голос заглушает, –
поговорим спокойно и всерьез.
Мы слушаем, ты должен быть правдив.
