style="font-size:15px;"> – Бедняжка! – промолвила она сочувственно, и присела рядом с умирающим животным. Но осмотрев его, вдруг заявила: – Однако ему ещё можно помочь!
– Боюсь, ты ошибаешься, госпожа, – неуверенно возразил ей Мигел. – Раны слишком глубокие, и даже чары цветущего папоротника будут здесь бессильны…
– Если я говорю можно, значит – можно, глупый ты мальчишка! – бесцеремонно перебила его богиня, вздёрнув подбородок. – Но ты пообещаешь за это выполнить два моих желания!
– Не соглашайся, парень, не соглашайся! – услышал Мигел позади себя шёпот Бина и Пейна, но тут Ковентина вскочила, и, притопнув ногой, крикнула:
– А ну брысь отсюда, мелюзга! Нашлись советчики!
Тон её был беззлобным, но властным, и пикси сразу бросились наутёк. А Мигел посмотрел Ветру в слезящиеся, исполненные скорби глаза, и глубоко вздохнул. А потом промолвил:
– Говори, Госпожа! Если я смогу, то выполню твои просьбы в обмен на жизнь друга.
– «В обмен на жизнь друга»… – передразнила она его. – А ради моей улыбки и ради моего одобрения? Ну и люди нынче пошли, только расчёт и выгода на уме! Так вот, прежде всего ты должен извиниться за то, что убежал прочь, увидав меня у водопада, а не остался поговорить со мной! Ты, великий и отважный воин, победитель Горгульи, Нукелави и Великого Вепря Севера!
Она опять притопнула ногой, а Мигел осмелился посмотреть на неё. Ковентина стояла перед ним, уперев руки в боки, и скорее напоминала вздорную девчонку, чем могущественную богиню. Да, она была совсем не похожа на своих прекрасных, гордых и властных сестёр – Эпону и Морриган, которых ему довелось повидать раньше. В Ковентине он чувствовал нежность и доброту, пускай она и вела себя очень вызывающе.
«Она намного моложе своих сестёр» – подумалось юноше. «Но всё равно, за плечами этой нежной юной девушки – не меньше десяти тысяч лет жизни, а может, и больше, потому мне нужно быть осторожным. Впрочем, ради друга можно забыть об осторожности!»
– Прости меня, госпожа! – промолвил он с лёгким поклоном. – Я не намеривался тебя оскорбить. Я не великий воин, но твоя красота способна обезоружить величайшего из воителей, ибо ты прекрасная и грозная, как армия с развевающимися знамёнами!
Похоже, эпитеты, позаимствованные Мигелом из старинной книги, заставили Ковентину сменить гнев на милость. Она улыбнулась и промолвила:
– Ладно, договор есть договор. Первую просьбу ты выполнил, и теперь – мой черёд! Но сперва скинь с себя все эти мерзкие железки! Ненавижу железо! И понятия не имею, что Морриган находит в этих ваших отвратительных смертоносных изделиях.
Мигел повиновался, снял с себя пояс с кинжалом, и скинул кольчугу, испытав при этом немалое облегчение. Меч его торчал в кабаньей туше (будто крест на могильном холме), аркибалиста осталась на камне, а лук лежал где-то на поляне. Туника юноши была мокрой насквозь, и волосы на лбу слиплись от пота, но он не слишком переживал по этому поводу. Ковентина,
