осталось и следа, и конь, встав на дыбы, несколько раз ударил копытами воздух перед собой, а пёс Кухулин бегал вокруг него и радостно лаял. Но потом вдруг конь успокоился, подошел к юной богине, и низко ей поклонился. Та потрепала его по гриве, а Ветер опустил голову девушке на плечо. Мигел смотрел на всё это, и не знал, смеяться ему или плакать. И ещё он понятия не имел, каким будет второе желание Ковентины. Он так волновался, что долго не решался заговорить, но в конце концов произнёс:
– Пришло время выполнить твою вторую просьбу, госпожа! Я не уверен, но ты, наверное, хочешь, чтобы я извинился за то, что вопреки твоему запрету сорвал цветок папоротника…
Но Ковентина улыбнулась, а потом вдруг подняла руки над головой, и закружилась в плавном неспешном танце. Её движения были так легки и изящны, что неспособны были потревожить спокойную озёрную гладь, по которой она ступала босыми стопами, а отблески света, исходящие от её лица и одежды, становились всё ярче и ярче. Так танцевали девушки-лебеди на Тайном Озере, но где им было сравниться с их великолепной светозарной владычицей! Она была прекрасней озёрных лилий и звёзд в небесах, а танец её был танцем солнечных лучей на воде, танцем безоблачной радости, света и жизни. И Мигелу вдруг захотелось присоединиться к нему, но он, вопреки своим желаниям, попятился назад, подальше от девушки и ближе к берегу, хотя и не мог оторвать взгляд от кружащейся белым изящным мотыльком Девы Озера. Ковентина заметила это, и, залившись серебристым смехом, остановилась. А потом стремительно приблизилась к юноше и положила руки ему на плечи.
– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, мальчик! – промолвила вдруг она, прижалась к его груди и посмотрела Мигелу прямо в глаза.
Погода была пасмурной, и стоял Мигел в холодной озёрной воде, но тут его обдало таким жаром, что он чуть было не потерял сознание. Воспитанник монахов, он всегда был строг к себе, когда речь шла о девушках, и нередко приводил в чувство страстного принца Кевина, когда прелестное личико какой-нибудь юной жительницы королевства начинало слишком того интересовать. «Любовь к девушке, не завершающаяся браком, может завершиться бедой и позором! – говаривал он ему. – Ты – наследник престола, и жениться по любви для тебя – большая роскошь! Может, тебе и повезёт, но лично я в этом сомневаюсь, хотя твой добрый отец скорее всего пойдёт у тебя на поводу. Но молись Богу, чтобы нам, как я уже говорил, не пришлось заключить вечный мир с пиктами в обмен на твой брак с горбоносой пиктавской принцессочкой. И в любом случае, негоже, мой принц, бросать тень на доброе имя вашего славного рода, позволяя себе сомнительные отношения с первой встречной». После этого он получал крепкий удар в плечо, но отношения с первыми встречными девушками заканчивались, не успев начаться. Сам Мигел всегда был выше любых подозрений, и даже сплетник Кинкар, знавший всё и про всех, не смог бы его уличить в излишнем интересе к противоположному полу. Но теперь ибериец стоял в Павлиньем Озере, и его обнимала самая красивая девушка в мире (и не смертная дева, а богиня!) и ждала его поцелуя, так что голова
