![Désenchantée: [Dés] obéissance - Алекс Вурхисс](/cover_609308.jpg "Désenchantée: [Dés] obéissance - Алекс Вурхисс")
для которого человеческая жизнь не стоит марки», и фрау Магде «рупору конфетно-букетной пропаганды, размягчающей мозги», и даже Грете, «черному ангелу Моабита, питающемуся страданиями своих жертв»…
Коюн скрипнула зубами от злости, но потом, вдруг, подумала, что сама в своих мыслях не так давно применяла схожие эпитеты – и почувствовала, что краснеет. Стоп, гнев здесь не лучший советчик. Дознавателю ни в коем случае нельзя гневаться, он должен быть абсолютно беспристрастен… что у нас в процессуальной части? Так, связей с иностранными агитационными структурами не выявлено, а если не выявлено, значит их нет. Пациент утверждает, что все, изложенное им, является «плодом его собственных размышлений» … отлично. Как там говорил старина Сенека? Errare humanum est. Вот это и будет наша точка опоры. Честно говоря, если бы не этот пассаж про Грету, в несправедливости которого Коюн, знающая Грету так близко, как никто из живущих, была убеждена, возможно, она бы даже согласилась с выводами одинокого блоггера.
Со стороны утверждения Лютера казались безупречными, но Коюн знала ситуацию не со стороны, а изнутри, и от несправедливости выводов Лютера у нее даже горло перехватило. Тоже мне, аналитик хренов! Он не слышал, как Грета среди ночи кричит, вновь и вновь переживая какие-то страшные моменты своей жизни, и не только своей. Грета говорила во сне, об этом в Нойерайхе не знал никто, кроме Коюн. Но эти короткие, оборванные фразы на многое открыли бывшей узнице глаза. Хотя она никогда не позволяла Грете слишком долго быть в сонном отчаяньи, всегда стараясь обнять и успокоить свою бывшую тюремщицу.
Коюн убрала досье «ниспровергателя», прикрыла глаза и задумалась. Так она просидела минут пять-семь, выстраивая логику будущего разговора. А затем, распахнув глаза, отдала приказ привести подследственного в дознавательный блок номер девятнадцать – не потому, что остальные восемь блоков первого этажа были заняты. Просто он был ближе всего.
* * *
Средства, блокирующие агрессию узников, подобно женскому белью, с течением времени становились все изящнее. Деревянные колодки сменили железные кандалы; им на смену пришли стальные, с более тонкой, потому что более прочной цепочкой. Затем появились наручники – цепочка укоротилась, сам наручник стал тоньше и меньше но даже надежнее, чем толстый стальной. Потом цепочка исчезла вовсе, ее заменили датчики и мощные магниты, управляемые через инфракрасный пульт надсмотрщика.
А потом наручники получили искусственный интеллект – и превратились в шоковый браслет. Коюн улыбнулась, вспомнив, что подобные браслеты, есттественно, с совершенно другим наполнением, считаются среди «продвинутой молодежи» самым модным аксессуаром. Тот, что сейчас обнимал запястье Лютера, сильное, но при этом довольно изящное, выглядел не хуже самых популярных моделей…
…но мог убить его, если Коюн прикажет.
